И.о. Бабы-яги

Никаких замков не предусматривалось. Не сбавляя скорости, я вылетела со двора ошпаренной курицей. И встала как вкопанная. В десятке шагов от забора начинался лес. Тот самый «темный и густой» из сказок. Такой густой, что даже мне с моим тридцать шестым размером было не протиснуться между тесно стоявшими стволами. Насколько темно может быть в таком лесочке, я проверять не стала и резво развернулась на сто восемьдесят градусов. И на этот раз без посторонней помощи плюхнулась в траву: на калитке в аккуратной рамочке из костей висела табличка: «Прием принцев, дураков и сироток каждое полнолуние с двенадцати до трех. Иванушки и Аленушки обслуживаются вне очереди».

— Ну, мать… Ты попала, — успела пробормотать я, прежде чем отключиться.

Глава 2 ВСТУПЛЕНИЕ В ДОЛЖНОСТЬ

Я очнулась от холода. Небо над головой окрасилось багровым заревом заката. Вечерняя роса промочила меня до нитки, да еще и осела влажной прохладой на лице. Я поежилась и поспешно встала. Голова гудела немилосердно, но моя личная галлюцинация никуда не делась: еще более темный, чем днем, лес за спиной и бредовая табличка на калитке.

К калитке прилагался высокий частокол с какими-то кругляшами на остриях. В лучах заходящего солнца они казались иссиня-черными и напоминали что-то очень и очень знакомое. Всерьез испугавшись за остатки собственного психического здоровья, я не позволила себе додумать до конца, что же такое может болтаться на длинных палках, и быстро нырнула в калитку. Благо рассмотреть абсурдную табличку еще разок не представлялось возможным.

Избушка стояла точно как в сказках: к лесу задом, ко мне… Тоже задом, поскольку я от этого самого леса и шла.

«Замечательно…» — проворчала я и стала обходить голенастую громадину.

Ага, как бы не так. Стоило мне дойти до угла, как домик со скрипом и скрежетом зашевелился и снова развернулся ко мне глухой стеной. Еще две попытки обойти вредное строение тоже закончились ничем. Солнце уже почти закатилось. Его последние лучи выбивали из углов длинные черные тени, и в очерченной частоколом окружности становилось по меньшей мере неуютно. Мало того, у меня закоченели ноги в промокших джинсах, а в ветвях ставшего внезапно слишком близким леса зажглись красные огоньки.

— Да стой ты! — обозлилась я, в пятый раз безуспешно попытавшись догнать ускользающую дверь.

Избушка покачнулась и со скрипом выставила вперед одну куриную ногу. Я моргнула и вытаращилась на здоровенную фигу, которую поганая деревяшка умудрилась сложить из четырех узловатых когтистых пальцев.

— Всю жизнь умные книжки читала? — Мимо прошествовал уже знакомый черный кот. В темноте зеленые глаза буквально горели каким-то потусторонним светом.

— Чи-читала, — выдавила я из себя.

— А какие? — Он теранулся о мое бедро, едва не усадив в мокрую траву.

— Учебники, — отозвалась я, лихорадочно соображая, чем бы произвести впечатление получше. — И налоговый кодекс…

— Ну хоть читала, уже хлеб. А то был у нас тут один. И как только добрался? Все Ягу убеждал, что книжки — ахре… охре… Тьфу ты! Не выговорить! Что не нужны книжки людям, в общем.

— Анахронизм? — подсказала я.

— Ага, — обрадовался кот. — Охренизм этот самый… Он еще доказал, что леший и русалки нам только мерещатся, а Змей Горыныч помер сколько-то там лет назад. Умный дядька. Был.

— А что с ним случилось? — спросила я.

— Так и остался во дворе ночевать.

— И как? — с долей облегчения уточнила я. Судя по фиге, шустрая изба и меня сегодня привечать не собирается.

— Не знаю, — мурлыкнул кот. — Утром его тут уже не было.

— Ушел?

— Да не. Леший заигрался, завел его в болото. А там ключ и озерцо. Ну и русалки, куда ж без них. Горыныч потом еще долго жаловался, что у него брюхо хихикает…

— Брюхо хихикает? — эхом повторила я и, подскочив на месте, бросилась к избушке. — А ну, стой, курица бревенчатая!

— Ну, побегай, побегай, — бросил мне вслед кот. — Съедят уставшей, зато согревшейся. Горыныч у нас мороженое мясо не любит.

Я пропустила колкость мимо ушей, заходя на третий круг. Мы с вредной избой уже могли бы поспорить с таинственными отметинами где-нибудь на полях Аризоны. Только там были просто круги, а у нас вытоптанная упрямым строением плоскость и полоса, набеганная мной вокруг.

Впрочем, от этой беготни была и польза. Я действительно согрелась. Заодно и мозги оттаяли. «Это же какая-то дурацкая сказка! Значит…» Я остановилась, в сотый раз рассматривая заднюю глухую бревенчатую стену, и, чувствуя себя полной идиоткой, внятно проговорила:

— Избушка, избушка, повернись ко мне задом, а к лесу передом!

Изба заскрипела, как сотня несмазанных дверей, затряслась так, будто вот-вот развалится, но не сдвинулась ни на градус. А кот… Вы знали, что коты умеют смеяться? Вот и я не знала. А они умеют. Ох, как они, сволочи хвостатые, умеют. По крайней мере, один из них, тот, что только что от хохота свалился с частокола.

— Ну, что теперь-то не так?! — взвыла я.