И.О. Кощея (СИ)

Максимилиан на очередном повороте вздохнул, вежливо попрощался и зацокал к себе в конюшню, а я, только не зацокал, а зашлёпал прямиком в ванную, куда вскоре прибежал Михалыч.

— Растудыть твою… — промолвил он восхищенно, глядя как я, скинув одежду прямо на пол, опускаюсь в ванную и вода тут же из прозрачной становится мутно-коричневой. — Енто Варька тебя так за приставания изгваздала? Где ж она в Лукошкино столько грязи нашла? А я говорил тебе, Федька, не спеши, не лезь сразу с поцелуйчиками и обнимашками, вот и получил…

— Деда, я там на полянке, шагах в десяти от ворот, котомку с деньгами уронил, а подымать лень было, устал. Ты не принесешь, а?

Михалыч всплеснул руками и метнулся из ванной, а я, крикнув ему вслед «Поспеши дед, а то утащат!», довольно захихикал. А чего он? Нет бы, пожалеть, посочувствовать, так нет, накинулся сразу, да еще совершенно необоснованно.

* * *

Утром меня разбудил женский плач и завывания.

Кое-как напялив джинсы и майку, я выскочил из спальни в кабинет и просто остолбенел. Рядом со столом стояла на коленях какая-то женщина, а может, девушка, я и не разобрал. Голова её лежала на большом чурбаке для разделки мяса, а сама она жалобно завывала что-то неразборчиво и даже и не пыталась вскочить и убежать, хотя руки её были не связаны. Над ней с торжествующим видом и огромным топором в руках возвышался Михалыч.

— Подлая предательница! — орал дед. — Вот сейчас ты за все свои прегрешения и ответишь!.. А, внучек? Смотри, какую змеюку мы на груди пригрели!

— Дед… Что происходит?!

— Это — она! Это всё она, зараза! — продолжал надрываться Михалыч. — Я ить, Федь, вчера как побежал за оброненной тобой денежкой, растяпа ты такой, выскочил из ворот, гляжу, а денежек то и нетути! А недалече вот эта изменщица маячит! Ну, я сразу сообразил, что енто она котомку с деньгами спёрла! Кинулся за ней, в яму какую-то с грязью свалился, но поймал, Федь! Поймал мерзавку!

— Дед! — я замахал руками пытаясь остановить его, но он даже не обратил на это внимания, сгораемый чувством мести и справедливости.

— Она ить, никак вначале сознаваться не хотела, внучек, но под утро ужо на дыбе, всё-всё мне выложила! Енто она, змея подколодная, не только денежки наши стащила, но и призналась в пособничестве змеелюдам! Акромя того, после каленого железа, добровольно призналась, что на фон Дракхена работает и пленение Кощея-батюшки, енто тоже её подлых рук дело!

— Дед…

— И пусть она так и не созналась, куда денежки спрятала, но вина её доказана, а сама она смерти повинна! Умри же подлое отродье!

Дед взмахнул топором, а я начал сползать по двери на пол. Михалыч с хеканьем обрушил топор на шею несчастной и голова её, отсечённая мастерским ударом, качнулась и медленно, будто невесомый воздушный шарик, скатилась с плахи и, подскочив пару раз от удара о пол, замерла, смотря на меня уже мёртвыми застывшими от ужаса глазами.

— Де-е-ед… — я сидел на полу, судорожно глотая воздух, и никак не мог оторвать взгляда от застывших мёртвых, смотрящих на меня будто с укоризной, глаз. Внезапно отрубленная голова улыбнулась и подмигнула мне. Я схватился за сердце, а труп невинно убиённой поднялся, подхватил голову под мышку и вышел сквозь стену, помахав нам на прощание ручкой.

— А-а-а… а-ва-а… — я перевел взгляд на Михалыча.

А тот, вогнав топор в колоду, ухмыльнулся:

— Вот так от, Федька. Будешь знать, как над старыми людьми изгалятьси. Я из-за тебя, паршивца, полночи одёжку свою отстирывал после той ямы.

— А это… кто? — я еще толком не соображал, что происходит.

— Енто? Да Дунька Малахова, призрак дворцовый. Лет семьсот назад морочила головы двум бесам. Никак они поделить её не могли, да и снесли ей голову, а потом и сами самоубилися. И что интересно, внучек, Дунька-то призраком по дворцу шатаетси, а ухажёры её так и сгинули навечно. От такая от жисть… Оладушки будешь?

Чтобы я когда-нибудь, хотя бы просто фигу за спиной деда скрутил, да ни за что! А оладушки были вкусные.

* * *

После обеда вернулся Аристофан со своей бандой.

Я как раз допивал третью кружку чая, как он ввалился в Канцелярию довольный и сияющий.

— Это… босс! — он скинул с плеча на стол мешок, от которого сразу же аппетитно потянуло сушеной рыбой. — Это типа тебе под пиво! Реально вкусная рыбка, босс!

— Спасибо. Как съездили, Аристофан? Голову змеиную добыли?

— Без базара, босс, — бес покопался за пазухой и достал трофей, завернутый в тряпицу. — Во, в натуре, башка змеючая!

Голова оказалась размером с кулак. Тёмная, почти черная, очень детально вырезана из какого-то непонятного материала. Я покачал её в руке, тяжелая, но вроде бы и не камень и точно не металл. Царапнул ногтем, посмотрел на ровный срез, вроде и не дерево. В моё бы время, я сказал бы, что пластик, а тут и не понять. А, не важно. Пасть у змеи была приоткрыта и зубки очень натурально скалились на меня. А на голове пристроилась небольшая корона с острыми зубцами. Кощей в похожей обычно разгуливал. Ну, одну часть раздобыли, ура нам.

— Проблем не было, Аристофан?