И.О. Кощея (СИ)

— Да что ж вы у меня такие кровожадные? — поразился я. — Просто тигры лютые!

Тигры лютые довольно оскалились и закивали головами.

— Подождите, убивцы, — охладил я пыл моих соратничков. — Вы только не забывайте, что мы сюда не развлекаться вашими игрищами кровавыми пришли, а глазки змеиные добывать. Где они их прячут, как думаете?

— Урод этот толстый, — сразу ответил Калымдай, — всё время их с собой таскал в ларце. Нам показывал издалека, дразнился надо понимать. А только сейчас он без ларца вышел.

— Вот! — кивнул я. — Ну перебьёте вы сейчас эту банду… А перебьёте?

— Без базара, босс, — хмыкнул Аристофан, а Калымдай, Маша и Олёна, молча кивнули.

— Так вот перебьёте, а глазки как найти? Внутрь-то под гору мы попасть не можем. Поэтому или хитрость какая нужна или всё же договариваться…

Но тут мои миротворческие размышления прервал крик, донёсшийся от чуди.

— Что там ещё? — проворчал я.

Весь отряд перед нами вскочил на ноги и о чем-то возбужденно переговаривался, а Калымдай всмотревшись вдаль, вдруг охнул:

— Наших часовых побили, Федор Васильевич!

— Что?!

— Ну, сявки, — выдохнул Аристофан, — амбец вам конкретный пришёл!

Все ринулись вперёд, но я изо всех заорал:

— Стоять! Стоять я сказал! Стоя-а-а-ть!!!

Калымдай махнул бойцам и те всё-таки остановились, недовольно ворча, а сам он недоуменно повернулся ко мне и в глазах его, кроме недоумения плескалась обида и, кажется, разочарование.

— Калымдай, дружище, — произнес я. — Куда ты парней гонишь? Они по узенькой тропинке бежать будут или по глубокому снегу, вот их там по одному на ножи и примут.

Калымдай оглянулся назад, обвел взглядом ущелье и обернулся ко мне, смущенно запустив пятерню в волосы.

— Мы по-другому сделаем, Канцелярия, — обратился я сразу ко всем своим товарищам. — Пойдем тихо-мирно тем же составом, только еще и девушек наших прихватим, будто идём переговоры продолжать. А сами будем время тянуть и отвлекать этих уродов разговорами, пока наши ребята не подтянутся. Вот тогда и врежем.

Калымдай побежал к бойцам, а мы неторопливо двинулись к чуди, которые возбужденно орали и подпрыгивали на месте, маша оружием.

— Ну что, вождь, — спросил я спокойно, когда мы вернулись на место переговоров, — не передумал?

— Ха!

Да кто бы сомневался в ответе.

Я сделал вид, что поскользнулся, оступился махая руками и зацепившись ногой за труп беса, грохнулся в снег, вызвав злорадный смех противников.

— Вот же, — я неловко поднялся, отряхивая с джинсов снег. — Эй, там! Кто-нибудь! А ну-ка уберите отсюда весь мусор. Ступить некуда.

— Ха! — снова заорал вождь.

— Скажи мне, о мудрый и могучий вождь, — начал я, краем глаза заметив, как подбежали шамаханы и засуетились около убитых, — откуда ты силу и ум берёшь, чтобы править твоим великим народом? Я вот думаю, может и мне у тебя поучиться? А то мои лентяи ничего толком и не умеют, а на тебя посмотреть, так ты вона какой толстый, гладкий, да пригожий.

Пока я нёс этот бред, трупы оттащили в сторону, но шамаханы и бесы не уходили, а продолжали бестолково суетиться за нашими спинами, постепенно наращивая численность.

— Ха! Моя сильный! Моя всех убивать! Твоя умирать от моя сабля!

— Уговорил, сдаюсь, — я поднял вверх руки, а потом резко опустил, одновременно заорав: — Мочи козлов!

И кинулся в сторону, пропуская вперёд бойцов.

Ох, что тут началось…

Шамаханы и бесы, взревев, бросились на врага. В воздух взметнулся снег уже окрашенный кровью, а я поспешно закрутил колечко на пальце — самое время испытать его. Установив камешек в крайнее, самое убийственное положение, я сжал кулак, поднял руку, прицелился в толпу чуди, выбрав скачущих сбоку от основной массы и сжал посильнее кулак. Из колечка вырвалась молния и с громким ПФ-Ф-Ф! ударила по врагу.

— Ни хрена себе, — прохрипел я, опуская руку.

Четыре обугленные тушки на секунду замерли, а потом рухнули в снег. Вещь! Я пальнул еще пару раз, снося по молнией по два-три врага за заход, а потом закрутил головой, высматривая наших.

А наши давали жару! Олёна, закусив кончик косы, чтобы не мешала, вертелась юлой, держа в каждой руке по блестящему ножу, и медленно продвигалась вперед, не переставая кружиться, а вокруг неё плавно опускались поверженные враги, щедро орошая снег, кровью.

Маша, распахнув большие, кожаные крылья, висела над полем боя и с брезгливостью осматривала разорванного чудика, половинки которого она держала в руках.

— Фу, — сморщила она носик, отшвырнула окровавленные куски и снова спикировала вниз за очередной добычей.

Калымдая с Аристофаном я не сразу заметил, только когда дед, дёрнув меня за рукав полушубка, указал в центр битвы, увидел обоих командиров, яростно вырезавших чудь длинными ножами, действующих на пару шагов впереди своих парней.

А той чуди там оставалось… Ну с полсотни не больше. Я даже и не подозревал, какие бойцы подобрались под моим руководством.

— Смотри, внучек — вождь! — заорал дед, указывая немного в сторону от центра. — Пуляй в него, пуляй! Уйдёт же!