И.О. Злой Королевы (СИ)

— Катарина, — Тарун гладил меня по спине. — Ты жива. Я знал, что ты спасешься… Моя девочка!

Мне было непривычно его обнимать. Подростком Катарина-Моргата была щупленьким цыпленком, а сейчас догнала Таруна, несмотря на свой средний рост. Кажется, мама у него была орчихой, а отец – гномом. И род… Тарун происходил не из последней по знатности семьи.

Сам он очень любил свою маму и полагал себя орком. В орочьих семьях вообще считалось, что раса наследуется по материнской линии.

— Это Тарун, — я представила гостя амбарному обществу. — Он служил у моего отца.

Орк кивнул, внимательно рассматривая представшую перед ним публику. Кивнул Кайлу, добродушно зыркнул на Трисс, выглядывающую из-за спины «братца», с уважением поклонился Кларе и… помедлив… Асте.

Манеры гостя произвели на всех приятное впечатление. Аста перестала дрожать, а Трисс так расхрабрилась, что продемонстрировала Таруну котенка. Мол, с ним ты еще не поздоровался. Впрочем, Унцик, увидев орка, благоразумно шмыгнул в загородку для лошадей.

— Мой осел! — воскликнул Тарун, разглядев в загоне наше недавнее четвероногое приобретение. — Масуф, дружище! Ты добрался домой!

Оказалось, что буря застигла Таруна и его скотинку выше, на горном перевале. На них обрушилась лавина. К счастью, ослик сумел увернуться от снега, а Тарун спрятался под грудой бурелома. Орк очень обрадовался, что пройдоха Масуф сумел избежать смерти в волчьих зубах и клыках нечисти и добрался до амбара.

Орк вернулся из долгого путешествия в столицу. Ушел поздней осенью, а возвратился лишь сейчас.

— Хотел узнать что-нибудь о твоей судьбе, Катти, — объяснил он, приведя себя в порядок (переодевшись и очистив плащ и штаны от ледышек) и набив живот жареной рыбой и супом со сладкими кореньями. — Мы с тобой сколько не виделись? Семь лет? Очень я переживал, когда пришло известие о бунте. Да…

Орк уставился на огонь, погрузившись в воспоминания и тяжело вздыхая. Кайл удивленно переводил взгляд с меня на гостя. Видимо, его смущало, что Мара вдруг стала Катариной.

— Но я жива, — улыбнулась я. — Меня держали в темнице замка Дун, но не казнили. ОНА… не казнила, пощадила… вроде как.

— Еще б она посмела, — фыркнул Тарун. — А ты, полагаю, разыграла козырную карту, Катти? Моя школа.

— Карту? — небрежно бросила я, делая вид, что понимаю, о чем идет речь.

— Ту самую, — кивнул Тарун, удовлетворенно шурясь. — Ты нужна им живой. Кто еще, кроме тебя, в случае чего может справиться с королевскими драконами, символами монаршей власти?

«Но Камилла пыталась меня убить», — чуть не ляпнула я. Но промолчала. Что я вообще знаю? Кому «им»? Что если я нужна вовсе не Белоснежке?

— Значит, вы нашли тут убежище, — констатировал Тарун и, хмыкнув, еще раз обвел взглядом амбар. — Сразу чувствуется женская рука. Так чисто у меня никогда не было.

— А я как раз собирался по погоде бревна обтесать и поставить перегородки, — обиженно вставил Кайл, видимо, посчитав, что его «мужскую руку» незаслуженно оставили без внимания.

— Не так-то это просто, — орк огладил свежепричесанную и подстриженную бороду. — Да и кто ж зимой доски строгает? Дерево-то оно сырое, ему просохнуть надобно. И все-таки неплохо вы тут справились одни, четыре дамы и мальчонка.

— Одни, мой господин, совсем одни, — горестно вздохнула Клара, хитро поглядывая на орка из-под век.

Тарун смутился:

— Да какой же я для вас господин, матушка? По отцовской линии оно, конечно, были у нас в роду кнеги (*), А если по маминой считать, то я такой же общинник, как и вы.

(*) кнеги – гномьи князья

— А как случилось, что ты живешь тут? — сообразила я.

Что-то припоминалось такое... насчет владения Таруном немаленького родового гнезда где-то на севере, на землях его отца. Эх, память! То, что было не со мной, помню, но мелочь. А главное – отбито напрочь!

— Завтра увидишь, — сказал орк, почему-то мне подмигнув. — Тебе понравится, обещаю.

С собой Тарун приволок увесистый заплечный мешок с пожитками: одеждой, нехитрым дорожным скарбом, вроде медного ковша и плошек, и шкурами. По пути он грустил – в Геззе ему сказали, что Моргату изгнали на Север, в царство троллей.

— А те, сама знаешь, людей, конечно, любят, — Тарун покосился на Трисс, — но не в… хорошем смысле, а в том самом… кулинарном.

— Они их жрут? — мигом заинтересовался ребенок-ушки-на-макушке.

— Ну… — орк погладил мелкую по голове, — это если только поймают.

Спасибо, успокоил. Но Трисс, и не к тому привыкшая, многозначительно кивнула и вернулась к игре с Унциком. А я решила для себя, что к троллям ни ногой.

— Поэтому я был очень рад видеть тебя живой и здоровой, Катти, — заключил Тарун.

Орк сам вызвался расположиться поближе к дверям. Храпел он творчески, с переливами, покряхтыванием и трубным носовым гудением. Я с тоской вспоминала о своих удобненьких берушах. Сколько же приятных мелочей имелось у меня дома, а я их не ценила.

Утро началось с голоса Таруна. Буря закончилась, и вид вокруг Вайсдуна поражал своей заснеженной красотой. Однако сам замок казался голым костяком обглоданного зверя. Снег почему-то не ложился на его руины, даже снежинки залетали туда неохотно.