И.О. Злой Королевы (СИ)

Трансфер для курортников тоже понадобится. Организуем доставку клиентов на спинах ослов или мулов. Наполеоновские у меня планы, что там.

В рощице у входа в долину я почувствовала Галату. Дракониха поднялась в небо и окликнула меня с высоты, а потом замолчала, неспешно инспектируя окрестности.

Из леса, увлекшись молодой травкой и не замечая ничего вокруг, вышла косуля. Увидела меня и замерла. Я уже поднимала лук. Оленятина станет прекрасным дополнением к нашему повседневному рациону.

Чувствуя, что зверь вот-вот метнется в заросли, я постаралась слиться воедино со своим оружием. Лук Вайсланов… у нас сложились особые отношения. Он чуть не попал в чужие руки, но вернулся к хозяйке. Тарун упоминал, что в детстве я с ним не расставалась. Я стала им, а он – мной, с оружием такое иногда случается.

Косуля переступила, и я медленно опустила лук. Не сегодня. Пронзительно свистнула – и грациозное животное прыснуло в кусты.

— Драконий Бог не велел нынче охотиться? Особый день? Полнолуние?

— Угадал.

Я посмотрела в небо, прикрыв ладонью глаза. Паладин скинул капюшон на плечи и понимающе хмыкнул:

— Каково это – быть «слышащей»?

— Удобно, — я уложила лук и стрелы в колчан.

— Это было мясо, а ты его отпустила.

— Мяса у нас сегодня будет вдоволь, Тарун купил целую свиную тушу.

— Галата рассказала?

— Она в предвкушении. Маленькому Крылу, правда, свининки не достанется. Ему рано. Да и к фермерским животным его пока нельзя приучать, пусть сначала научится управлять инстинктами и аппетитом, нам не нужны проблемы с общинниками. А та косуля была беременна, она просила не отбирать у нее жизнь... две жизни. Я услышала ее через Галату.

— Действительно, удобно, — согласился Эвейн, забрав у меня флягу с драконьей водой. — В следующий раз просто попроси пойти с тобой. Ты трудишься словно... простолюдинка.

— А должна трудиться, как знатная? — заинтересовалась я. — Приказывать, капризничать, казнить и миловать? Я же говорила, происхождение у меня простое.

«По такому принципу мы все тут будем командовать и глаза закатывать, — добавила я мысленно. — Каждый, по сути, имеет на это право. Тарун тоже не из бедняков, а Клара это право суровой жизнью заслужила. С Кайлом, Трисс и Астой вообще все сложно».

Эвейн почему-то заулыбался. Улыбка ему шла. Словно свет вырывался из-под темного покрова чужих чар. Кто же его заколдовал?

Дальше мы пошли вместе. Минут через двадцать молчания я не выдержала и спросила:

— А ты, тейр Фэрэль? Ты из знати, а работы не чураешься.

— Меня воспитывали в строгости, — паладин пожал плечами. — Я все умею. И сражаться, и коров доить. Чего не знал – научили в храме.

— Доить коров? — я мечтательно прикрыла глаза. — Как же я хочу коровку! Свежее молочко, сметанка… Обязательно купим корову, когда Тарун построит коровник.

Что-то странное мелькнуло в лице рыцаря, но через секунду он опять широко улыбался.

— Я был одним из младших сыновей. Достаточно взрослым, чтобы носить титул, но недостаточно высокородным, чтобы унаследовать хоть гат земли. Моя мать была третьей женой моего отца. Две первые умерли в родах. Отец желал много наследников, чтобы было из кого выбрать. У меня семь братьев и четыре сестры.

— А ты, значит, пошел другим путем?

— Я был слаб, когда родился. Мама пообещала меня храму, если выживу. Она меня любила, я был ее первенцем. Отец возражать не стал, решил, что храмовник в семье – тоже польза. Есть кому помолиться за души родственников.

— И ты это делаешь? Ну... молишься?

— Не-а, — Эвейн с легкостью перекинул флягу в другую руку, будто та ничего не весила. — Если начну молебен до рассвета – хорошо, если закончу за полночь, моя семья высокой моралью не отличается. Дядя, к примеру, сколотил состояние пиратствуя. Я им особо не горжусь.

— Ну знаешь ли, — я пожала плечами, — в каждой семье за несколько поколений найдется пират, вор и кто-нибудь легкого поведения.

— Никогда не задумывался об этой стороне родственных связей, — паладин поперхнулся водой.

— И монах, — многозначительно добавила я.

— Я пока не решил, готов ли отказаться от мирского, — признался Эвейн. — Полный обет служения предполагает вечное скитание и одиночество. Ни семьи, ни постоянного дома. Только храмы Великого Светила могут стать пристанищем, и то временным. Сначала я полагал, что обычной жизни для меня не будет, и после служения, положенного по кодексу храма, я вернусь в обитель монахом, — паладин замолчал.

— Что-то изменилось? — не вытерпела я, когда пауза затянулась.

— Многое, — Эвейн сначала посмотрел на меня, а затем в небо, — и всего за несколько месяцев, после того как я познакомился с... вами… всеми. Никогда не встречал сообщество столь разных и столь преданных друг другу людей. Семья... в этом что-то есть.

— Просто так легче выжить, — пояснила я.

— Нет, дело не только в этом. Вы готовы жертвовать ради друг друга. Мара, мне нужно кое-что тебе сказать, нечто очень важное, и я не знаю, как ты к этому отнесешься. Предполагаю, что плохо, — Эвейн остановился и требовательно посмотрел мне в глаза.

— Ты начни, а там посмотрим, — предложила я.