И обретешь крылья...

Все остальное разыгрывалось в моей голове и воображении. В памяти всплыли картины рождения Бени, я видела перед собой Янни, как он рыдал от счастья и зацеловал врача, чего с ним прежде никогда не случалось. Я видела, как он держал мою руку и едва не лопался от гордости, когда держал на руках своего голого отпрыска, я видела его волнение, осознавала весь огромный масштаб этого элементарного события, когда мужчина и женщина навеки выковывают свое продолжение. И я приклеивалась к телефонной трубке, ловя каждое слово Симона, который пытался лишить картины в моем воображении их цвета и силы. Почему, как нарочно, сын? Ну почему, Господи милостивый, еще и это на мою голову? Ведь Симон спроецирует на сына всю свою нерастраченную любовь, компенсирует в его воспитании все то, что ему самому недодал его отец.

Я беспрестанно давила на него, чтобы он осознал, наконец, что у него теперь другая семья. Он сопротивлялся — сейчас ему нужно помочь жене, но в ближайшее время он снова будет со мной. Я же все время настаивала на том, что это нужно сделать как можно скорее.

— Если ты привыкнешь к этому ребенку, если начнешь любить его, все будет потеряно.

— Я знаю, — говорил он.

Мы работали, как отлично функционирующая застежка-молния, обеспечивая продвижение драмы вперед, — как номер иллюзиониста, где он — сам фокусник, я — ассистентка.

Он действительно через три недели после рождения сына пришел ко мне!

И остался.

Он остался на долгие месяцы… До мая.

Но, когда мы все вместе и Бени тоже, хотели полететь в Корфу, чтобы отпраздновать нашу совместную жизнь, он не полетел с нами. Третий отпуск, который не состоялся.

Я садилась в самолет одна со своим сыном.

А когда вернулась домой, он упаковал свои вещи и снова исчез, после того как забрал меня из аэропорта и привез домой.

— Я приеду через час, — сказал он — и не вернулся.

Когда я вошла в его комнату, там, злорадно ухмыляясь открытой дверцей, стоял пустой шкаф.

Торак рассмеялся.

— Уже поздно. И, кажется, на сегодня достаточно. Давайте пойдем спать…

— Вы не хотите выпить вина?

— Большое спасибо, очень любезно с вашей стороны; может быть, завтра вечером. В течение дня я сделаю кое-какую работу, которую взял с собой; думаю, вы тоже захотите заняться своими каждодневными делами. Предлагаю встретиться завтра около пяти часов вечера. Не правда ли, хорошее английское время.

Я показала Тораку его комнату и пожелала спокойной ночи.

— Сегодня ни о чем уже не думайте. Пусть к вам придут приятные сны… Тогда завтра у вас будет свежая голова. Спокойной ночи, любовь моя. Спите хорошо.

Он поцеловал меня в щеку и ушел в свою комнату.

Я унесла посуду в кухню, сполоснула тарелки и отправилась спать. Не могу точно объяснить, что со мной произошло, но чувствовала я себя гораздо веселее.

Следующий день я провела в бюро, ответила на письма, просмотрела с секретаршей почту и сделала несколько телефонных звонков. Однако мне плохо удавалось полностью сконцентрироваться на работе. Торак целый день не показывался на глаза. С утра он оставил на кухне маленькую записку: «Пошел гулять. С добрым утром, сударыня. Хорошо ли вы спали?»

В обед на столе в кухне оказался маленький букетик, тоже с запиской, что он не приедет обедать. После обеда еще одно известие: «Я работаю. Увидимся в семь. Пока…»

ЧЕРЕЗ ПРЕИСПОДНЮЮ

Поскольку это так трудно,

мы на это не отваживаемся.

А поскольку мы на это не отваживаемся,

это так трудно.

Сенека

ИСТОРИЯ С РЕВОЛЬВЕРОМ

Симон приходил, уходил, снова приходил и опять уходил. Мое жилище стало как пчелиный улей.

Симон все меньше понимал, где же он хочет быть — и должен, — и чувствовал себя из-за этого растерянным и бездомным. Его жена сконцентрировала его любовь на ребенке, пытаясь вытеснить меня. А я пребывала в полуобморочном состоянии от всего этого кошмара. Летом я все-таки сказала Янни:

— Я так больше не могу. Приезжай ко мне.

А поскольку Янни — человек действия и никогда подолгу не спрашивает, только говорит «Нет» или «Да», то в течение двух недель он перевез ко мне Терезу, пребывавшую на последних месяцах беременности, ее дочь от первого брака и все свое домашнее хозяйство: они обустроились обстоятельно и надолго, закрепив сделку официальным договором о найме, а я пыталась вынести все это как-нибудь. В июле ребенок Резы появился на свет, и, конечно, тут случилось то, что и должно было случиться: мы все надорвались! Стали всплывать рецидивы старых отношений между мною и Янни, я тосковала по Симону, вдобавок перед моими глазами постоянно было «святое семейство» Янни, который верил, что две женщины могут ужиться в одном доме, и пытался, как вожак, взять всю ответственность на себя, а Реза была по-детски лабильна и сверхчувствительна. Словом, это был самый настоящий бардак.