И обретешь крылья...

Ну что ж, сказала я себе тогда, отделаться от черта навсегда, пожалуй, невозможно, но из моего дома он должен уйти! И поскольку я никогда не испытывала особого страха перед чертями, богами и духами, мне казалось вполне возможным и почти нормальным, что подобные образы приходят порой в наши сны. И я сказала тогда своему сыну:

— Бени, я понимаю, что эта козья голова тебе не нравится. Но тогда тебе нужно не плакать, а гнать ее. Если она придет еще, скажи ей, пусть она обмочится прямо на этом месте, а не то ты врежешь ей прямо по морде. И перед сном постарайся хорошенько это запомнить.

Вскоре после этого козья голова вместе с холодным дыханием ветра перестала заниматься безобразиями в детских снах. И я, хоть и верила в действенность этого метода, все же была озадачена. Неужели же дьявол — пусть даже и всего лишь во сне — так легко позволяет согнуть себя в дугу? Это предоставляло большой простор для действия.

А теперь была моя очередь. Бенедикт снова заснул.

Меня всю трясло, я очень боялась заснуть и снова увидеть страшный сон. Вся дрожа, я проснулась во второй половине дня. Должно быть, это шнапс и, прежде всего, то, что я к нему не привыкла, натворил таких бед. В первую очередь я попросила родителей забрать моего сына. Затем снова улеглась в постель и стала ждать, когда страх успокоится. Но он не проходил. Наоборот, с каждым часом становился все больше и больше. Единственным спасением было продолжать пить, но этого я не хотела. Мне нужно было пережить это без алкоголя. Когда тело борется с отравлением, все внутри переворачивается. Я дрожала всем телом, сердце колотилось в груди, дыхание было частым и прерывистым. Я вся была воплощение страха. Я больше не выдержу, — думала я, — я больше не выдержу этого состояния. Я уже ни о чем не могла думать, кроме своего страха, мое тело кричало от ужаса, душа уходила в пятки, я была возбуждена и в то же время парализована, я ничего не могла делать, кроме как дрожать под властью своего страха. И тогда пришла она, эта мысль, и положила свою холодную руку на мое плечо: «Я убью себя. Я больше не могу. Не могу, потому что слишком мало значима в этой жизни; более того, я просто нежизнеспособна. Я ничего не могу: ни жить вместе, ни расстаться; ни вышвырнуть к черту кого-нибудь, когда это нужно; я потеряла ориентацию; у меня нет больше сил, которые мне еще так нужны; я больше уже не могу выдерживать себя саму и свое состояние. Я хочу умереть».

Но, вспомнив о своем ребенке, я собралась с последними силами, выползла из кровати, натянула какие-то старые брюки и свитер, уселась в машину, примчалась к своей свекрови и устроила светопредставление перед ее дверью.

— Нонни, — кричала я, вваливаясь в дом, — помоги мне, не то я что-нибудь с собой сделаю.

Она обняла меня, ни в чем не упрекнула, хотя знала, в чем дело, только сказала: «Входи», осторожно провела к кровати моего сына и заварила ромашковый чай. Бени она сказала:

— Твоей маме сегодня несколько нехорошо, давай ты ненадолго оставишь её в покое, — и услала его играть.

«Несколько нехорошо» — это было слабо сказано и вообще не имело ничего общего с тем состоянием, в котором я тогда пребывала, но это было единственно верное, что следовало ему сказать. Мой организм буйствовал. Когда я лежала, мое сердце колотилось как бешеное, когда вставала, мне было так плохо, что я едва могла сделать один шаг. Нонни медленно, маленькими шажочками, подвела меня к окну глотнуть свежего воздуха. Потом снова страх, бешеный стук сердца, кошмарные видения смерти.

Наконец, уже вечером, я впала в беспокойный сон. Но это было затишье перед бурей. Самое худшее еще было впереди.

Около половины четвертого утра я увидела первую картину. Я не спала и не бодрствовала — просто лежала в состоянии полного паралича, не способная двигаться, вся во власти видений. А видения были абсолютно реальными: меня усыпили хлороформом и похитили. Когда я пришла в себя, я выплевывала какую-то зеленую жидкость. Меня одели в лакированную кожу и чулки с подвязками и заставили сниматься в непристойном фильме. Владельцем помпезной виллы из золота и мрамора, в которой мы находились, был богатый мафиози, заработавший свои деньги незаконными способами. А затем я видела себя, лежащей в ванне, из моих гениталий текла кровь, в мое влагалище вползали насекомые, зловещие, смертоносные. А мужчины стояли вокруг меня и с интересом наблюдали эту омерзительную картину. А когда я выглянула в окно, то увидела, что рядом с виллой протекает река смерти. Вода гнала обезображенные трупы, плоть свисала с них кровавыми кусками, вода, состоявшая из спермы, мочи и блевотины, заливала их мертвые глаза, а в меня по-прежнему вползали муравьи, пауки и скорпионы. Я хотела закричать, но не могла. Я хотела встать, но не могла двинуться. Я лежала оцепеневшая и холодная от ужаса и вынуждена была смотреть на то, чего не хотела видеть. И никто не мог освободить меня от этого кошмара.