И одной любви достаточно (СИ)

Через час я уже был в исходном пункте. Звонок в домофон и… Ну да, он же выключен. Как я мог забыть. Ладно, тогда по-старинке. Поднимаюсь и открываю своим ключом дверь. Блин, ну вот всё делаю невпопад. Почему в дверь не позвонил? И… А почему ключ провернулся? Дверь же закрывается с той стороны тоже на ключ, а значит… Так, ладно, пофиг.

— Маша, — тихо сказал я, — я ключи забыл отдать.

В ответ тишина. И при этом её связка ключей на месте. Значит не ушла. Так, а что это такое на ключах? Мой брелок? Его же не было, я точно помню. Кхм, всё это странно. В высшей степени странно.

— Маааааш, — протянул я всё также шёпотом, — ты дома?

И опять тишина. Так, не-не-не. Ну-ка брысь. Не все девушки, которых ты знаешь, пытаются покончить с собой. Но проверить ванну в первую очередь всё-таки стоит и… Фух, ничего. Кухня? Тоже. Гостиная? Никого. Хорошо, проверю тогда её комнату. Открываю медленно дверь.

— Что? — тихо, сам себе я говорю.

Маша спит. В обнимку с моими медведями. С теми самыми, которые я подарил ей на 14 февраля. Ну что за бред. Почему она это не выбросила и хранит до сих пор? Да и… Что?! Мой взгляд упал на прикроватную тумбочку, на которой лежал раскрытый альбом. Наш альбом. Который я подарил на годовщину. Который она мне вернула по почте. Нет, ну это уже какой-то сюрреализм. Мне что всё это мерещится? Я подошёл и начал листать альбом. Да нет, это тот самый альбом. Даже надпись та же самая: «Моему лучику Солнца, ангелочку и просто самой лучшей девушке в мире от навсегда влюблённого в тебя Вани». Тогда вопрос: какого хрена? А что это за пятна на нём? Как будто следы от какой-то жидкости. Слёзы? Да ну, бред.

— Нет! — крикнула Маша и вскочив с кровати, отобрала у меня альбом.

— Аааа! — вскричал я от испуга. — Чёрт побери, Маша, ты что творишь? Заикой меня хочешь сделать? И заметь, не зайкой, а именно заикой. Ты же знаешь, что у меня слабое сердце и мне нельзя волноваться, — улыбнулся я, пытаясь успокоить и себя и Машу.

— Почему ты вернулся? — строго сказала Маша. И посмотрела так гневно, как я раньше никогда не видел. От такого взгляда и состояния общего испуга душа уходила в пятки.

— Я это, ключи забыл отдать, — говорил я тихо, пока взгляд мой метался по комнате.

— Вечно ты что-то забываешь. А вообще, мог бы и маме моей вернуть. А вместо этого вломился в мою комнату и… А если бы я была голой?!

— Да что я там не видел? Я же пару дней назад тебя намывал, — вернув самообладание и улыбнувшись сказал я.

— Это другое, — краснея сказала Маша.

— Ага, синие уступают. Теряешь хватку.

— Да пошёл ты, — несмотря на меня говорила Маша, крепко прижимая к себе альбом и медвежат.

— Ты ничего не хочешь мне сказать?

— Нет, не хочу.

— Тогда скажу я, — спокойно проговорил я. Понимание того, что здесь всё не так чисто, не позволяло мне просто положить ключи и уйти. — Откуда этот альбом? Ты ведь мне его вернула. Через почтальона. И почему ты спишь в обнимку с медвежатами?

— Медвежата просто красивые и приятные. Других у меня нет.

— Ага, и за столько лет ты не могла купить себе медвежонка больше, лучше, красивее, дороже, нежели тех, что тебе подарил… Ой, прошу прощения, подарило «ничтожество и полный ноль» на свою скромную стипендию?

— Не до этого было, — продолжала отнекиваться Маша, всё также боясь взглянуть на меня.

— Чёрт возьми, Маш, ну что ты несёшь? Бред какой-то. Неужели так сложно сказать правду?

— Да. Сложно, — тяжело произнесла Маша, наконец подняв на меня глаза, полные боли и грусти.

— Маша, — сказал я и сел рядом с ней на кровать, взяв её руку, — если это так сложно, то я помогу. Всё будет хорошо.

— Я в этом не уверена.

— И всё же. Ты можешь поделиться со мной?

— Тебе не понравится то, что ты услышишь.

— Ой, да брось, я за последний год слышал столько тяжёлых и мрачных историй, что ты меня вряд ли удивишь. Так что давай, вперёд, — уверенно сказал я, и накрыл её руку, которую держал, своей.

— Спасибо. Фух, с чего бы начать? Ладно, пожалуй, начну с начала. Хотя это очень сложно. Трудно понять, когда всё началось.

— Тебе карвалольчика налить? — спросил я. Было видно, что она сильно волнуется.

— Нет. И, пожалуйста, не перебивай меня, мне и так тяжело, — сказала Маша и громко выдохнула. — Я не изменяла тебе. Ни с Димой, ни с кем. Я до сих пор не изменила тебе.

Повисла мёртвая тишина. Я почувствовал, как в правом глазу начался нервный тик, а левая рука вновь подхватила тремор.

— Ч-что? Эм, так, ладно. Хорошо, допустим. Но тогда какого хрена ты тогда сделала?! Ты просто решила от меня избавиться, и придумала такую отмазку?! — встал с кровати и закричал я. — Класс. Молодец.

— Подожди, — ещё тише, едва различимым для уха голосом сказала девушка, — это не всё.

— Ладно, хорошо. Я слушаю, — сказал я, продолжая метаться по комнате взад-вперёд, пока не подпёр стену напротив Маши в трёх метрах от неё.

— Мне пришлось. Из-за отца. Я не ревновала тебя к Насти. С Димой после выпускного мы не виделись.