И охотник вернулся с холмов

Спорт для меня – это не какие-то унылые упражнения, чтобы поддержать жизнь тела. Футбол, и теннис, и тому подобное, не говоря уж про истфех, прежде всего – игра, битва. И оно мне этим и дорого. То, что будоражит кровь. Когда все твои нервы и силы подчинены воле к победе. В повседневной жизни у меня такого не бывает. Ни в учебе, ни в чем другом, даже когда надо бежать на время или прыгать через планку. Никогда в таких вещах я не стремился быть впереди. Даже в компании с девчонками скорее тушевался, старался оставаться в тени. Только в битве хотел быть первым. В сражениях надо побеждать. По крайней мере стремиться к этому. Ну типа как в компьютерных игрушках. Иначе какой смысл?

Я сунул ноги в джинсы, они были ледяные. Натянул свитер, прошел босиком до двери. В мансардном этаже ванной нет – чтобы в нее попасть, надо спуститься на третий, а еще лучше на второй, там вода горячее. Лестница узкая и очень крутая, когда приходят иностранные студенты, они всегда спрашивают у миссис Осборн, как это ее дети еще не свернули себе шеи. «Для Англии это нормально», – объясняет она с улыбкой.

И верно, никто из нас пока шею себе не свернул. Друг другу мы с Лукасом когда-то пытались, без всякой лестницы, но обошлось.

На втором этаже ванная оказалась занята. Если это Оливия заперлась в ней, то, во-первых, почему она не в школе, а во-вторых, с мечтами о теплом душе можно попрощаться, сестрица наверняка истратит всю горячую воду. Я подумал и забил на мытье. Спустился вниз, на кухню, размышляя по дороге о том, насколько я вырос из этого дома с тех пор, как приезжал сюда ребенком. Еще до всякого Майкла, когда здесь просто жили бабушка Маргарет и Вурзел. Лестница стала мне мала, перила, по которым я когда-то съезжал, теперь почти на уровне колена. Викторианская эпоха. Эти титаны были карликами. В Эдинбурге, в нашей с отцом берлоге на Драйден-плейс, куда просторнее. А по сравнению с манором в Троссаксе жилище Осборнов – просто кукольный домик. Хотя там полдома занимает музей, и все же.

Запах кофе становился все сильнее по мере того, как я приближался к кухне. Босые ступни слегка прилипали к паркету, отдирать их при каждом шаге – забавное ощущение.

Кухня тут просторная, хотя, конечно, меньше, чем в Троссаксе. Полуподвал. Каменный пол холоден, как лед. Длинный стол светлого дерева, на нем деревянное блюдо с яблоками и корзинка с крекерами. На углу столешницы строй бутылочек от молочника.

Миссис Осборн что-то готовила у плиты, но услышала, как я вошел, и, не оборачиваясь поздоровалась:

– Привет!

По голосу было понятно, что она улыбается.

– Доброе утро.

– Кофе будешь?

– Ты уже сварила?

– Только что. Еще горячий. Яичницу?

– Не надо, я в столовой поем.

– Все равно делаю для Майкла.

– Тогда буду. Спасибо.

Я стянул крекер из корзинки, потом второй.

В гостиной здесь есть камин, но пользоваться им давно запретили. У деда в Королевской Рыбалке сейчас наверняка полыхает, потрескивает в очаге большое полено и языки пламени пробегают по сухой коре. Было приятно думать об этом. Я потянулся за третьим крекером.

– Ты не опаздываешь?

– Нет, мне сегодня к одиннадцати, я встречаюсь с куратором.

– Кто твой куратор?

– Уотермид.

– Это серьезно, – вздохнула она.

– Он мне нравится.

Я налил себе апельсиновый сок в стакан и кофе в большую керамическую чашку с щербинкой на краю. Сел, поджал ноги, поставил их на край стула. Так немного теплее.

– Почему ты не надел носки?

– Потому что они все разные. Откуда ты знаешь, ты же стоишь ко мне спиной?

– Я слышу по звуку твоих шагов.

– Мам, тебе надо было служить в разведке.

Она наконец обернулась, рассмеялась.

– Возьми чистые в гардеробной.

– Ты хочешь сказать, что там есть парные?

Она снова рассмеялась.

Ледяной сок и горячий кофе по очереди обжигали горло.

– А почему Оливия не в школе? – спросил я.

– Отравилась. Ее тошнило вчера. Пойдет к третьему уроку.

– Подозрительная вообще была эта вечеринка вчера, с которой она вернулась в два часа ночи.

– Ну, Майкл же ее привез. А что тебе кажется подозрительного в этой вечеринке?

– Ну, не знаю. Чем там она отравилась? Я в тринадцать лет вел себя осмотрительнее.

Миссис Осборн снова рассмеялась.

– Ты считаешь, что всегда был благоразумен? Ты просто забыл, что вытворял в этом возрасте.

– В любом случае веселые вечеринки, с которых приходишь домой в два часа ночи, у меня начались в более старшем возрасте.

– Ну да, конечно. Когда тебе стукнуло пятнадцать.

Интересно, откуда она знает. Мои пятнадцать проходили в Эдинбурге без нее. Отец, видимо, рассказывал ей. Заговор взрослых.

– Зато к семнадцати это становится уже совсем не интересно, – сказал я и стащил еще горсть крекеров.

– Растолкуешь это Лукасу?

– Ему еще нет семнадцати.

– Но скоро будет.

– Думаю, тебе не о чем беспокоиться. Лукас намного положительнее меня.

– Ты так думаешь?

Я так думал. В его возрасте я уже много такого попробовал, о чем родителям не рассказывают. К тому же он делает зарядку и ходит в боксерский зал.

– Слушай, Валли. – Миссис Осборн повернулась ко мне. – Знаешь, о чем я хочу спросить?

– Хм.