И опять снова…

Александр всегда был слабохарактерным. Не знаю, что с ним сталось бы, женись он на другой женщине. Он умен, но боится сделать и шаг, наперед хорошенько все не обдумав. А ведь по виду его можно принять совсем за другого человека.

Я смотрю на него, и мне хочется, чтоб он прочел мои мысли: «Будь сильным! Все сойдет хорошо, и мы навсегда обеспечим себе будущее! Ты сможешь целиком отдаться своим маркам и книгам, стать заботливым отцом, которого обожают дети. А я… ты знаешь, какова я. Уже давно знаешь. И любишь меня такой, какая я есть… так же как и я тебя. А остальное… Остальное никак нас не касается».

– Алекс, ты почти ничего не пьешь. Хочешь, я плесну тебе глоточек, chéri?[4]

Машина скользила по автостраде. Ему нравилось и летом и зимой ездить на прогулки по северному побережью, любоваться постоянно меняющимся морем: бурным и почти недвижным, зеленовато-голубым и серым, почти черным и почти белым…

Мигель ждет его в домике на пляже «Хибакоа». Ему необходимо выговориться, освободиться от всего, что накопилось в душе, от всего, что его гнетет. Он слаб – и знает это. Лишь когда Беттина была рядом, ему удавалось справляться с трудностями. А теперь у него не хватает мужества нелегально докинуть страну. Мигель должен ему помочь.

– Ты ставишь меня в чрезвычайно трудное положение, Александр. – Они сидят в домике туристского центра. – Тебе же известно, какой пост я занимаю. Я не могу позволить себе ничего подобного. Если меня раскроют – конец моей карьере. Мы все играем с огнем, об этом у нас с тобой уже был разговор.

Да, они уже об этом говорили, но тогда все было совсем по-другому. Все казалось легким, доступным, но, как только возникли осложнения, каждый, забыв о других, принялся спасать собственную шкуру. Ему следовало бы помнить о том, что они живут по законам джунглей…

– Пойми, – продолжал Мигель, – единственное, что я могу тебе посоветовать, – это связаться, разумеется, по официальным каналам, с кем-нибудь из родных: пусть они пришлют тебе срочный вызов в связи с каким-нибудь неотложным делом или с детьми. Тебе не могут запретить выезд. Против тебя нет никаких подозрений, никаких улик… и не будет. Ты это знаешь. Не все у нас получилось гладко… Жаль, конечно, но теперь ничего не поделаешь. И пойми, это трагический, роковой случай, который может произойти с любым из нас и которого не избежать…

Мигель нарочно не закончил фразы, пусть она войдет в мозг Александра, проникнет в самую его глубину и Александр наконец догадается, как надо вести себя.

– Сейчас ты должен думать только о себе и о детях. Пойми.

Да, о себе и о детях. Каким он был глупцом! Мигель знал о его слабости и о том, что все решала Беттина. Она была честолюбива и деньги добывала без особого труда; они все накапливались, обеспечивая семье счастливое будущее, купленное неважно какой ценой. Подобные тонкости Беттину не интересовали, и в конце концов все они сами стали товаром, за который хорошо платили. Теперь на них уже нет спроса. Предприятие ликвидировано, но ему следует соблюдать осторожность, чтобы и с ним не произошел «прискорбный несчастный случай», как с Беттиной. Каким же глупцом он был!

– Последуй моему совету, и, уверяю, через несколько дней ты очутишься далеко отсюда, вне всякой опасности, дома, в Брюсселе, где начнешь новую жизнь… имея хорошую ренту…

Александр встал – больше он ничего здесь не услышит.

– Не уходи таким мрачным, старик! Давай выпьем еще по глоточку. Взбодрись, хватит хмуриться. Тебе не разбавлять? За твое здоровье… Верь, все будет отлично. Ты не одинок, хотя сейчас ты думаешь иначе. Посмотришь, тебе все покажется другим, когда в один прекрасный день мы встретимся у тебя на родине… Еще немножечко? Полегчало?

Александр поднялся. Лицо его снова стало холодным и невозмутимым. Раз идет такая крупная игра, надо уметь проигрывать с достоинством. Всегда или проигрываешь, или выигрываешь. Он проиграл. Александр слегка кивнул на прощание, прямо по газону прошел к краю тротуара, где стояла его машина, и резко нажал на акселератор.

– Ну, этот уже скис, – сказал Джонни.

Они с Глэдис только что спустились по лестнице со второго этажа. Мигель посмотрел на них.

– К счастью, Александр не представляет для нас опасности. Такими, как он, обязательно кто-то должен руководить. Свои таланты и гибкость они проявляют в какой-нибудь одной сфере. У Александра это коммерция. Как коммерсант он мыслит четко, аналитически, настойчив в принятых решениях. В остальном же предоставляет другим думать и действовать за себя. Любопытный психологический казус…

Они сидели на террасе только что отремонтированного дома у пляжа «Хибакоа». Домик стоял в уютном уголке в самом конце улицы, окруженный непроходимой живой изгородью в цвету, которая уберегала его от нескромных взоров. Мигель снова наполнил стаканы золотистым старым ромом.