И останется только пепел

Мать остановила такси и втащила Ниту внутрь. Нита высвободилась из ее хватки, когда они оказались в машине, а мать одарила ее колючим взглядом.

– Куда едем, мэм? – спросила водитель – белая женщина средних лет в совиных очках. На зеркале заднего вида у нее болталось не менее шести освежителей воздуха, все в форме книг.

Мать Ниты махнула рукой.

– Просто поезжайте пока прямо.

Двигались они быстрее, чем ожидала Нита, но все же довольно неспешно. Поерзав на сиденье, она посмотрела на мать. Ей хотелось спросить о многих вещах, но она даже не знала, с чего начать, и полагала, что и не сможет, пока таксист слышит их разговор.

Ее мать распустила волосы, и они упали ей на плечи тонкими черными и красными прядями, обрамляя лицо в форме сердечка, такое же, как у Ниты. Та же линия подбородка, тот же нос, те же губы.

Та же сила.

– У тебя есть телефон? – внезапно спросила мать.

Нита помедлила.

– Да.

– Давай сюда. – Мать протянула руку.

Нита скрестила руки на груди и отодвинулась, вжавшись в дверь.

– Зачем?

– Выброшу его в окно.

Глаза Ниты округлились.

– Почему?

– Потому что он может прослушиваться.

– Тогда я его выключу. – Нита вытащила телефон, старательно отворачиваясь. Она не хотела, чтобы мать, протянув руку, выхватила его.

– У хакеров есть способы имитировать выключение.

– Отлично. Я выключу, положу его на пол. Подождем, пока не выйдем. Если телефон будет теплым, значит, все еще работает и прослушивается. Если холодным, то все в порядке.

Ее мать поджала губы и кивнула.

– Хорошо.

Нита выключила телефон и положила его на ковровое покрытие пола такси, а затем ногой придавила его, не позволяя ему скатиться в сторону матери.

Следующие несколько минут они ехали в тишине. Пальцы матери монотонно стучали по дверце машины, а ногти Ниты впивались в ткань ее штанов. Когда такси подъехало к перекрестку, мать без предупреждения открыла дверцу, а таксист вскрикнула от неожиданности.

– Мы выйдем тут. – Мать вытащила из кармана деньги. Фиолетовые, пластиковые, как из настольной игры.

– Не посреди же дороги! – воскликнула водитель, но деньги взяла.

Мать мотнула головой, и Нита, подхватив с пола телефон, последовала за ней. Поверхность телефона была прохладной на ощупь.

Нита мысленно выдохнула с облегчением и убрала его в карман. Не прослушивается.

Мать заметила ее жест и приподняла бровь. Потом поджала губы, но ничего не сказала, просто пошла между гудящими машинами, пока не ступила на тротуар. Нита следовала за ней.

Они оказались за пределами центра города, и снова стало видно солнце. Здания на улице были двух– и трехэтажными, по большей части из выцветшего красного кирпича. Причудливые вывески рекламировали бутики, а рестораны с богато расписанными крыльцами приглашали прохожих зайти на ужин.

Улицы полнились людьми. Длинные очереди из подростков и студентов из местных университетов собирались у киосков с тайским жемчужным чаем, многие рестораны оказались забиты до отказа. Плотная толпа на самой улице текла, как вода, колыхая людей с одинаковой скоростью. Маленькая азиатская девушка остановилась перед витриной магазина с радостным визгом, схватила свою подругу в хиджабе и потащила ее к магазину, а люди продолжали течь вокруг них, не останавливаясь и не замедляясь, просто приспосабливаясь.

За жизнерадостной улицей к облакам тянулись ряды высоких бело-серых многоквартирных домов, а за ними – не слишком далекие монолитные башни центра города.

Мимо проехал трамвай – по крайней мере, Нита решила, что это был трамвай. Он двигался по рельсам, вшитым в дорожное полотно, красно-черный, гладкий и обтекаемый, как скоростной поезд.

Мать Ниты щелкнула пальцами, и Нита, обернувшись, посмотрела на нее. Она терпеть не могла, когда мать так делала.

– Итак, Нита, – хмурое выражение лица матери сменилось тонкой акульей улыбкой, – ты голодна? Почему бы нам не пообедать?

В животе Ниты заурчало прежде, чем она успела ответить, и улыбка матери стала шире. Нет, не акулья. Змеиная.

Мать беспрепятственно слилась с толпой, а Нита осталась немного позади. Они проходили десятки ресторанов, но мать даже не смотрела на них. Был даже магазинчик распродаж под названием «Черный рынок», и на мгновение Нита решила, что туда они и идут, но ее мать, даже не взглянув, прошагала мимо.

Когда они наконец остановились, то оказались перед заведением, которое позиционировало себя рестораном настоящей венесуэльской кухни. Это был первый ресторан без очереди, и Ните пришлось признать, что так гораздо лучше – ожидание в такой толпе ее отнюдь не привлекало.

Помещение внутри было маленьким и темным. Большой круглый стол заняла группа смеющихся студентов, вдоль стены стояло несколько небольших квадратных столов. Все это место наполнялось шумом десятков людей, пытавшихся разговаривать друг с другом, перекрикивая слабую музыку на заднем плане. Барная стойка не была похожа на ресторанную и больше смахивала на прилавок в кофейне, с кассой, и рядом с ней стояли стеклянные контейнеры с кексами и печеньем. В витрине располагался кокосовый торт со сливками, он выглядел особенно вкусно.