И откуда вдруг берутся силы…

Вот рассвет – дождливый, поздний, робкий.
Необычно тих аэродром.
Вечным ветром выжженные сопки
Широко раскинулись кругом.
Часовые вымокли до нитки.
Кроме них, на поле ни души.
В тучи наведенные зенитки,
Хищный профиль боевых машин.
В оружейной маленькой каптерке
Старшина занятия ведет.
Новобранец в жесткой гимнастерке
Робко разбирает пулемет.
У каптерки, затаив дыханье,
Долго документы достаю
И вхожу в гражданском одеянье
В молодость армейскую мою.

Здравствуй, товарищ Куба!

Посторонитесь, смокинги!
Посторонитесь, фраки!
Дайте дорогу Кубе,
Лакеи и господа!

Идет человек в гимнастерке
Солдатского цвета хаки —
Уверенная походка,
Бунтарская борода.

Уходит он из отеля,
Смеясь, говорит: – Прекрасно!
Зачем партизанам роскошь?
Под звездами крепче сон!

…Здравствуй, товарищ Куба!
Здравствуй, товарищ Кастро!
Дети трех революций
Шлют тебе свой поклон!

Над склонами Сьерра-Маэстра
Солнце встает, алея,
Мулатки несут кувшины,
Наполненные водой…

Врывается свежий ветер
В притихшую Ассамблею.
То Кастро идет по залу —
Стремительный, молодой.

А рядом идет Россия,
А небо над ними ясно,
И смуглые руки Африки
Машут со всех сторон.

Здравствуй, товарищ Куба!
Здравствуй, товарищ Кастро!
Дети трех революций
Шлют тебе свой поклон!

Из Сицилийской тетради

Терромото – землетрясение

Я это слово грозное вчера
В «Паэзе сера» встретила впервые —
Я, женщина, которую «сестра»
Звала Россия в годы фронтовые.
Я дочь войны, я крови не боюсь —
Веками кровью умывалась Русь.
Сицилия! Тревожные костры
И беженцев измученные лица.
Стон раненых… И сердце медсестры
Во мне больнее начинает биться.
Стон раненых. Он всем понятен сразу,
Все стонут на едином языке —
В горах Сицилии, в горах Кавказа,
С винтовкой иль мотыгою в руке.

Сицилия! Прекрасен и суров
Твой лик, преображенный терромото.
А в небе – шпаги двух прожекторов,
А на земле – карабинеров роты.
Как на войне… И нет лимонных рощ,
И гаснет южное великолепье.
И кажется, что наш, расейский дождь,
По кактусам и мандаринам лепит…

«Опять приснилось мне Кастельветрано…»