И отрет Бог всякую слезу

Чтобы обнаружить Андрея, немцам было достаточно просто посмотреть на растертую по полу коридора кровь. Но они почему-то это не сделали. При осмотре третьего этажа один из солдат приоткрыл дверь подсобки, и вместо того, чтобы откинуть мешки с ветошью, просто дал по ним короткую очередь. Затем он пошел дальше. Андрей в этот момент лежал без сознания. Его нашли ближе к вечеру двое жителей стоящей рядом деревни Заречье; старик-литовец по прозвищу «дедушка Шимус» и его внучка, закутанная в старенький шерстяной платок десятилетняя девочка, сирота. Были люди, которые всеми силами открещивались от идущей где-то войны, не пуская раненых красноармейцев даже на порог, и были те, кто спасали. Нет ничего на свете важнее милосердия, но многие об этом забывают, слишком увлекшись долгим сном под названием жизнь. Старик и внучка помнили. Ночью они перевезли на телеге бредящего Андрея в свой дом и прятали там до сорок четвертого года. Местный ветеринар извлек смятую свинцовую пулю из его спины, но ходить Андрей не смог, пуля повредила позвоночник.

Он так и не сбежал. Лагерь остался с ним на всю жизнь. Он вспоминал себя только до того момента, как перестал ходить, и как только ночью закрывал глаза, сразу видел водонапорную башню, крыши деревни Масюковщины, и кружащих над неубранными полями белых аистов, которые, как каждый знает, приносят людям счастье.

И еще во снах он разговаривал с Сашей, со своим другом, с которым прошел весь плен и которого считал мертвым. Вместе они готовились к чему-то необычайно важному, и Андрей во сне плакал от счастья, потому что это важное вот-вот должно было свершиться.

Когда из всех городов забирали инвалидов, он в госпитале сам напросился поехать с ними, потому что с ними ему было проще.

Да и какая разница, где находишься, если живешь только в повторяющихся, наполненных радостным предчувствием снах.

В лагере полицаи били Сашу смертным боем. До сих пор осталось загадкой, почему его не повесили сразу. Очевидно, у Мирченко были к нему вопросы. Сломали пять ребер, отбили легкие, раскололи челюсть. Затем кинули в карцер под проволоку на виду у всего лагеря, а на плацу, в снегу, в это время лежали трупы его товарищей и расстрелянного майора Зотова. После того как он не умер и в карцере, его снова били. Отводили душу. Когда он немного пришел в себя, и начал вставать на ноги, держась за стены, снова посадили в карцер. Наверное, сам господин комендант не нашел бы ответа, почему Саша остался жить.

Изначально все происходит на небе, а уже потом на земле. Может, молитва матери слышнее на небе, чем самый громкий крик. И отраженная от небес молитва нашептала офицеру отдела «Абвер», проникнуться оперативной идеей, что с Сашей теперь будут советоваться все, кто готовит массовые побеги, и чтобы их высветить, надо просто держать его под наблюдением.

Зиму Саша провел в штрафном бараке. За эту зиму умерли почти все, кто находился в лагере с самого начала. Умерло больше шестидесяти тысяч человек. И если бы лагерь постоянно не пополнялся, его бы не стало. Пустыми бы стояли занесенные снегом выстуженные бараки за ржавой колючей проволокой, он бы весь переехал в глубокий котлован на пригорке, — там, где сосны.

Умер приблатненный парень с синими наколками на пальцах. Умер от голода и Петр Михайлович. Он был крайне волевым по отношению к себе, но другие, быстро поняв, что надо, вили из него веревки, вызывая к себе жалость, и он делился с ними своей стограммовой пайкой хлеба.

Петр Михайлович не был ни священником, ни монахом, он оставался обычным мирянином, прихожанином церкви Петра и Павла, что на Немиге, и духовным сыном одного скрывающегося от властей иеромонаха. Никто не знает, почему он не побежал вместе с Андреем и Сашей, его решение было вызвано каким-то внутренним, непрекращающимся разговором с Богом. И если правда, что верность одна из самых главных добродетелей, то он уже давно стоял у ворот рая, просто сам не знал об этом.

Почти все умерли, умер даже Мотька, полицай, ближайший помощник Мирченко, в кубанке с малиновым верхом, умер от заражения крови, потому что в аду, как и раю, тоже нужны свои герои.

Лагерь менялся, на смену умершим приходили новые пленные, и они были уже другими. Все они попали в плен из Красной Армии, которая остановила немцев под Москвой и затем разгромила в Сталинграде, это были пленные с другим самосознанием, не такие растерянные, как в первые месяцы войны, когда рушился мир. Саша теперь был всегда один.

Новые пленные смотрели на Сашу с любопытством, многие считали его героем. Но сам он о себе так не думал. Он вообще о себе не думал. Иногда ему казалось, что его все-таки убили там, в оцепленном санатории, вместе с его другом Андреем, на рассвете, раним серым утром в ноябре сорок первого. А все остальное ему просто сниться, пока он гниет в общей яме. Ведь если мы не помним момент своего рождения, кто решил, что мы будем помнить смерть?