И оживут слова

Дурные вести дошли до нашего берега, а значит, сбылось пророчество и народ хванов отправился к праотцам. Я скорблю вместе с тобой, брат. Брат Сумиран и я почли бы за честь вновь разделить с тобой пищу и кров, но Святыни решили по-своему.

Не из письма ты должен был узнать правду. Видят боги, я хотел бы сказать тебе все это, глядя в глаза, ибо то, как расстались мы годы назад, терзает меня, брат. Однако я пишу тебе не для того, чтобы разбередить твою рану, равно как и не для того, чтобы напомнить о прошлом, хотя мне хотелось бы верить, что годы смягчили твое сердце и ты вспоминаешь обо мне без былой ненависти. Что касается меня, то я давно не держу на тебя зла, и не потому, что смирен духом: сам знаешь, что это не про меня, но я вправду простил тебя, ибо допускаю, что, возможно, был неправ, пытаясь уберечь тебя от опасных знаний. Разум не подвел тебя – легенды о святых островах вправду разнятся между собой. Та, что ты знал с детства, говорила о Святыне любящей и бережной, укрывающей надежной дланью от тысячи смертей весь хванский род, и каждый из вас знал и верил: да не прервется род. Другая же легенда – та, что тебе так и не довелось дочитать (прости меня, брат, но я не мог поступить иначе), гласит, что Святыня справедлива и укрывает надежной дланью род правителя до Ночи искупления, «когда из обновленного рода выйдет один, расколотый надвое, омытый кровью и скорбью, и пойдет по пути, указанному Святыней, до заката дней».

Я знаю, что злость коснется твоей души, когда ты прочтешь это. Однако прошу: смири ее, брат. Не нам с тобой судить порядок вещей. Святыня дает защиту, но берет за то плату. Посмотри на это так: твоя жизнь принадлежит Святыне, однако Святыня же и даровала тебе саму жизнь. Сперва тем, что море подарило старосте хванов ту, что стала твоей матерью, а потом тем, что ты не погиб на острове. Хваны были обречены, ибо Святыне было предначертано покинуть те места. К тому моменту, когда ты прочтешь эти строки, море заберет остров хванов так же, как забрало остров кваров, когда другая Святыня покинула его. Да, ты не ошибся тогда: была еще одна Святыня. Но о том говорить больше нет смысла. Святыня создает место, Святыня создает род, что хранит ее. Святыня уходит – место гибнет, но род живет.