И оживут слова, часть II

— Побратимство — не просто слово, — пожал плечами Альгидрас. — Там был обряд. Мы связаны с Радимом.

Для меня это прозвучало бредом. Однако оснований не верить ему относительно обрядов у меня не было. Альгидрас же продолжил:

— Всемилу я не видел совсем. Не знаю, почему. А тебя… тоже не видел поначалу. Только чувствовал. Как… как… огонек. Теплый. Я не могу лучше пояснить. А потом уже вот так стало.

— Отчего так стало? — негромко спросила я, даже не пытаясь осмыслить ассоциацию с теплым огоньком.

— Я не знаю, — ответил он.

— Так же не знаешь, как про отвар для Всемилы? — не удержалась я.

Альгидрас усмехнулся одним уголком губ.

— Нет. Вправду не знаю. Думаю, дело в Святыне.

— Расскажи мне о ней и… все же покажи, что ты чувствуешь, — снова попросила я. — Мне это нужно.

— Ты не понимаешь, о чем просишь, — негромко повторил он. — Я не такой, как остальные здесь. Я прошел обряд. Во мне слишком много… — он замолчал, подбирая слова, — много того, что может причинить тебе вред.

— Что это за обряд? Это же связано со святыней, да?

— Каждой Святыне нужен свой обряд. Хванскому Шару служат жрицы. Мальчик становится мужчиной, так Шар признает его своим.

Я тут же подумала о женщине, в теле которой была во сне.

— Да, — кивнул Альгидрас. — Альмира была одной из этих жриц.

— Ты читаешь мысли? — прошипела я, вмиг почувствовав себя крайне неуютно.

Он усмехнулся и качнул головой:

— У тебя на лице все.

Я мрачно кивнула, совсем не успокоенная его словами. Но что мне оставалось делать?

— Итак, Альмира… — я слегка запнулась на имени его женщины, — была жрицей. И?

— Жрица… она тоже не с людьми. Но не так, как та, что отнимает жизни. Жрица Храма вхожа в дома. Ей дают играть с детьми, приглашают к столу. Она уважаема и почитаема. Она…

Голос Альгидраса изменился, когда он заговорил о жрицах. Точнее об одной из них.

— …обряды дают Шару силу. Он светится, он… дышит.

— Святыня питается этими обрядами? — спросила я.

Альгидрас задумчиво на меня посмотрел и пояснил:

— О Святынях так не говорят. Но… ты права. Это дает ей силы.

— А если обряды прекратить?

Во взгляде Альгидраса мелькнуло что-то непонятное, а потом он снова улыбнулся одним уголком губ:

— Как интересен твой мир!

— Почему?

— Святыни чтят. Никому никогда не пришло бы в голову их осквернить.

И сказано это было так, что я поежилась.

— Что стало с хванской святыней? — спросила я.

Альгидрас не ответил, разглядывая меня так, словно я была занятным зверьком.

— Ее же вероятно никто теперь не… питает. Так что мой теоретический вопрос стал вполне практическим.

Я не была уверена, что Альгидрас понял выражение, однако он чуть дернул плечом.

— Я не знаю, что с ней стало. Когда я спросил, Радим сказал, что ее унесли квары.

Так и было, — вдруг вспомнила я. — В моем сне Альмира сперва побежала к храму. Там она увидела убитого жреца и следы, будто по земле тащили что-то тяжелое. Она еще подумала, что священный шар не смогли снять с алтаря и забрали вместе с ним. — Выходит, хванская святыня теперь у кваров? — спросила я.

Альгидрас помедлил с ответом, но все же произнес:

— Не думаю. Мне кажется, она где-то недалеко.

— Откуда ты знаешь?

— Я ее чувствую, — негромко ответил он.

— Чувствуешь? — я завороженно выдохнула это слово.

Мне до сих пор казалось чем-то нереальным все, что касалось этого их волшебства. Смешно, но я все еще не оставляла попыток мыслить рационально. Он кивнул.

— Это как часть меня. Это здесь, — Альгидрас прижал ладонь к груди. — Я думаю, что когда чувствую, будто должен что-то сделать, это она.

Я мотнула головой, отгоняя неприятные ассоциации. Совсем недавно я сама думала о том же. Сказать ему? Если бы только я могла ему верить! Альгидрас снова коротко улыбнулся, явно чувствуя мои сомнения.

— Как хванская святыня могла попасть сюда?

— Говорили, что Будимир — тот самый, на чьем корабле приплыли те, кто ранил Радима… — Я нетерпеливо кивнула, давая понять, что в курсе, кто такой Будимир, — встретил кваров в море. Верно, тех самых. И теперь Святыня где-то здесь. Я не знаю точно, но я ее чувствую. Радим… он о том, похоже, не знает.

— Она правда хранит тебя? — спросила я, вспомнив их разговор с Миролюбом. — Потому ты и говорил перед судом, что не умрешь?

Альгидрас коротко кивнул.

— Я буду жив, пока нужен ей. К тому же теперь надо мной провели еще один обряд, запечатав мою судьбу в Святыню.

— Ты прямо весь в обрядах, — фыркнула я, не удержавшись.

— Это не то, над чем стоит смеяться, — откликнулся Альгидрас.

Впрочем, мне не стало неловко. Он же мои нежные чувства не щадит. С чего я должна?

— Кто проводит все эти обряды?

Альгидрас ответил с невеселой усмешкой:

— Последний, с передачей меня Святыне навечно, провел мой… — он немного помолчал, словно подбирая определение, — …брат.

Я вскинула бровь.

— Это не родство, — быстро добавил Альгидрас. — Братство. Он старейшина Савойского монастыря.

— Все люди — братья, — пробормотала я. — То есть он стар, мудр и всесилен?

Альгидрас с недоумением посмотрел на меня.