И оживут слова, часть IV

Грит неожиданно резко развернулся и пошел обратно. Вран рядом со мной поудобнее перехватил кинжал, который так и не убрал во время нашего разговора. Грит несомненно это заметил, но подошел почти вплотную ко мне. Вран выбросил вперед руку, и лезвие его кинжала прижалось к шее Грита. Тот задрал подбородок, уходя от прикосновения, но не отступил.

— В твоем мужчине есть сила, — произнес Грит, скосив на меня глаза. — Он знает, что такое дормик. И должен знать, что такое дурман, когда тебя ведут. Спроси его.

— Ты о чем? — прошептала я.

— Мы убивали, потому что шли за ведуном. Не телом шли, а… — Грит коснулся пальцами сперва виска, потом груди.

Я отступила на шаг, и Вран отступил со мной, чуть отведя лезвие от шеи Грита. Тот опустил голову, не обращая внимания на клинок, который теперь касался его скулы под правым глазом.

— Я делал много зла. Но теперь у меня есть выбор. И я не хочу смертей.

— А что говорит старейшина? — спросил Вран.

— Старейшина и ведун чего-то ждут. На наш остров нельзя ступить, но вы пришли. И это к беде.

Я бросила взгляд на Врана. Тот нахмурился, закусив щеку изнутри.

— Освободи меня от клятвы, — наконец подал голос Вран.

— Как твое имя?

— Вран.

— Вран из савойского монастыря, освобождаю тебя от клятвы, — церемонно произнес Грит и повернулся ко мне: — Я не хочу смертей, Надия.

— У тебя есть люди? — спросил Вран.

— Шесть дюжин верны мне.

Я едва не присвистнула, потому что, хоть и знала, что остров большой, но что здесь может быть столько воинов, даже не представляла. И ведь это только часть.

— А у старейшины?

— Вчетверо больше, — бесстрастным голосом произнес Грит, и я охнула. Силы были явно неравны.

Вран кивнул так, будто просто принял это к сведению, а сами цифры не вызвали у него огорчения. Грит на миг приложил ладонь к груди и протянул руку за своим кинжалом. Вран без колебаний вернул его владельцу. Спрятав кинжал, Грит попрощался и направился по тропинке в дальнюю часть сада. Там был второй выход на дорогу.

— Грит, — окликнула я его, и он тут же обернулся. — Дима скучает по Грите. Можно им… — я запнулась, не сумев подобрать слова.

Умом я понимала, что детские переживания — последнее, что должно сейчас волновать Грита, но как было не уцепиться за свой маленький мир, когда большой стал рушиться?

— Я приведу ее после, — глядя мне в глаза, ответил он.

Стоило Гриту уйти, как я повернулась к Врану и задала вопрос, который не приходил мне в голову до этого.

— Где погиб твой брат? Прости.

— В бою за Савойский монастырь.

— На монастырь кто-то нападал?

— Да. Они часто нападают.

— Квары?

Вран кивнул.

— Но, если они люди Сумирана, почему они нападают?

— Не все квары — люди брата Сумирана. А еще бывает, что сегодня они служат одному, а завтра другому. Как здесь. — Вран обвел рукой остров.

— Ты думаешь, местные квары больше не служат Сумирану?

Вран вновь кивнул.

— Но как может погибнуть тот, кто несет в себе силу? Она же должна защищать.

— Если в тебя летят сто кинжалов, сила не отведет их все, — повторил он то, что я уже однажды слышала от Алвара.

— Но сила ведь лечит.

— Лечит, — кивнул Вран. Его глаза были почти такими же темными, как у Алвара. — Но, если раны тяжелы, она… уходит, и ты уходишь за ней.

Он сделал широкий жест, из которого невозможно было понять, на небо или на землю уходят погибшие воины, обладавшие при жизни силой огня.

Мы двинулись к дому.

— А у тебя есть родные? — спросила я, потому что Вран уже однажды едва не погиб, и кто знает, как все обернется здесь. — Тебя ждут?

— Мать, но не ждет.

— Почему? — удивилась я, представив на миг, что я не ждала бы Димку из похода.

— В шесть весен меня отдали в монастырь, там я принял огонь, а люди… боятся нас.

— В тебе не было огня? — спросила я, пытаясь вновь примерить это на себя.

Что могло бы заставить меня отказаться от сына? Вспомнилось, как Димка показывал мне огонь на ладошке. Да, это было страшно, но разве не задача матери помочь ребенку, дать ему понять, что он нужен ей любым, что он не один?

Вран помотал головой.

— Брат Сумиран дал мне огонь.

Я испытала острый приступ сочувствия к людям, которых лишали семьи, близких и будущего во имя некой великой цели.

— А ты боишься умереть?

Вран пожал плечами:

— Я воин. Я боюсь…

Я не знала слова «кетэрнаш», поэтому на всякий случай кивнула и отстала от Врана.

Стоило нам приблизиться к дому, как стало понятно, что что-то случилось. Над присутствующими словно нависло облако тревоги. Я оглядела мужчин, ожидая увидеть среди них Миролюба, ведь кто еще мог принести новости? Однако его не было.

Альгидрас стоял на террасе, опершись ладонями о перила и склонив голову. При нашем появлении он встрепенулся и сбежал со ступеней. Алвар, до этого расхаживавший по террасе, тоже направился к нам. Его люди замерли в ожидании, повернувшись в нашу сторону. Только Алиш продолжил играть с Димкой в настольную игру, хотя было видно, что и его внимание приковано к нам.

Подбежавший Альгидрас схватил меня за плечи и вгляделся в мое лицо так, будто уже не надеялся увидеть живой. Я запоздало сообразила, что рядом с Гритом он видел мою смерть.