И оживут слова (СИ)

Два выживших свирских судна шли рядом, чуть отстав от шести судов Будимира. Крутобокая лодья Радима с красной полосой по борту — знаком вождя — шла неспешно, хоть и торопились домой, и каждый взмах весла к любимым приближал. Но шли вполовину весел — потрепали их морские бои. Лодья Воислава — вторая из оставшихся свирских — шла вровень с воеводиной, хоть уцелевших на ней было больше. Погода испортилась, и почти седмицу бушевали шторма, разбросавшие остатки флота по морю. То был первый день без дождей, и кормчий Радима взял верный курс. До дома оставался месяц пути.

Утром впередсмотрящий увидел вдалеке землю. Запасы воды подходили к концу, и Радим решил высадиться на берег. Свирские лодьи подали сигнал Будимиру их не ждать. Будимир прислал весть, что будет идти прежним курсом, и Радим планировал нагнать их за день.

Входя в небольшую бухту, Воислав заметил знак хванов первым.

— Воевода! Никак хванская земля?! — и даже на цыпочки привстал, прижимая к себе перевязанную руку.

Радимир улыбнулся, бросив взгляд на Воислава, нетерпеливо вглядывавшегося в берег с носа своей лодьи. Молодость! Что возьмешь? Хоть и сам трепет в груди ощутил. Не каждый мог похвастаться, что ступал на священную землю.

— Значит, Святыням поклонимся, — откликнулся он.

То был холмистый остров, густо поросший лесом. Говаривали, первые хваны пришли сюда с зарождением времен, да так и остались. Кто-то молвил, будто проклят тот остров Богами. И впрямь, над бухтой, на высоком холме, стоял почерневший дуб, расщепленный надвое молнией. Будто бы гнев Перуна обрушился на остров шесть поколений назад. Только хваны посчитали то не гневом, а благословением. А уж кому, как не им, было знать о милости Богов?

Мало кто высаживался на остров. Мореходы сказывали, что почти всегда он окутан туманом, и будто не одно судно разбилось о прибрежные камни, когда чудо-остров нежданно вставал по курсу. А еще говаривали, что на нем есть Святыни, прикоснувшись к которым, каждый обретет то, о чем грезит: кто силу великую, кто жизнь долгую, а кто любовь крепкую. Оттого и считали остров священным, а счастливчики, хоть раз ступившие на него, только добром поминали хванов.