И оживут слова

Я еще не успела подумать, что делаю, а моя ладонь уже со звоном влепилась в скулу Альгидраса. То ли он действительно был слишком плох в ближнем бою, как сказал кто-то из воинов, то ли не стал уворачиваться намеренно. Я в ужасе посмотрела на свою ладонь, затем на розовое пятно, проступившее на бледной коже, и поняла, что впервые ударила человека. Я не знала, что должна чувствовать. Раскаяние? Удовлетворение? Я уже ничего не понимала в его присутствии. Как мы вообще зашли в такие дебри? У меня же столько вопросов по делу, а мы почему-то обсуждаем мой поцелуй с Миролюбом.

Прижав ладони к вискам, я постаралась успокоиться. Правая рука горела от удара, левое запястье — от начавшей подживать раны. Как изменилась моя жизнь за последние недели!

— Я говорил: мы не должны быть одни, — подал голос Альгидрас.

Я сильнее прижала ладони к вискам, гадая, отчего меня так крутит в его присутствии? Отчего сердце колотится так, будто готово проломить ребра? Это из-за его непонятных мне способностей?

— Ты не должна была очутиться здесь, но так вышло, — голос Альгидраса звучал ровно, точно не было неприятной сцены минуту назад.

«Бесчувственный чурбан», — вяло подумала я. Сил на то, чтобы разозлиться по-настоящему, уже не было. Я не удивилась бы, если бы узнала, что он нарочно спровоцировал эту ситуацию, чтобы доказать свою блестящую теорию о невозможности нашего сосуществования в одном пространстве. Параноик чертов!

— Нам нужно просто поменьше сходиться… во времени.

Он стоял прямо передо мной. Бледный, измотанный донельзя. Но отчего-то в нем чувствовалась сила и непреклонная уверенность. И мне стало понятно, почему упрямый и горячий нравом Радим следует за ним, как на поводу. Казалось, Альгидрасу невозможно сопротивляться, потому что чувствуешь: он прав. Я вдруг четко осознала, что мне это не нравится. Я не хотела слепо подчиняться. Меня и так забросило сюда, словно куклу, так что мне теперь, покорно выполнять все, что скажут?

Альгидрас улыбнулся одним уголком губ, приняв мое молчание за согласие с его доводами. Да, ему было проще от меня избавиться, заставив держаться на расстоянии. И возможно, он прав — это действительно решило бы множество проблем. Но вот только в одном этот умник ошибся: я — не Радим, и я не собиралась слушать его, раскрыв рот.

— А что будет, если мы все же будем «сходиться во времени»? — вежливо спросила я.

Альгидрас нахмурился, словно просчитывая, чем ему грозит мой вопрос. Это он правильно насторожился.

— Давай не будем проверять? — натянуто улыбнулся он.

— А давай все же проверим! — мило улыбнулась я в ответ.

— Нет! — категорично заявил он, разворачиваясь к двери.

Вот так — у мальчика закончились аргументы, и он просто сказал свое веское «нет». В патриархальной Свири это наверняка работало, но, увы, Альгидрасу не повезло — я категорически не была согласна на роль безропотного исполнителя. «Что ж, мы еще посмотрим кто кого», зло подумала я, сверля взглядом встрепанный затылок. Я шагнула вперед, намереваясь закрыть за хванцем дверь, хлопнув ею от всей души, но Альгидрас неожиданно развернулся, и мы едва не столкнулись лбами.

— Зачем ты это делаешь? — тихо и очень серьезно спросил он.

— Что «это»? — так же шепотом откликнулась я.

— Тебе больше не с кем поиграть? Миролюб уже надоел?

Я закусила губу и снова мысленно сосчитала до десяти. Ему больше не удастся вывести меня из себя. Глядя в серые глаза, я боролась с желанием отступить назад. Мне было неуютно стоять так близко к нему. Альгидрасу, видимо, тоже, но упрямства в нем было, кажется, еще больше, чем во мне.

— Я не играю, — наконец произнесла я. — Я предельно серьезна.

— Тогда хватит создавать вот такие… трудности.

Он чуть качнул головой, указывая на покои Всемилы.

— Это я их создаю? — вполне натурально возмутилась я.

— Ти-ше! Я не должен здесь быть! Если кто-то увидит, будет еще больше вопросов.

— Но ты сюда пришел! Сам. И хватит уже делать вид, что это я создаю «вот такие трудности».

Несколько секунд мы не отрываясь смотрели друг другу в глаза. Словно играли в игру «кто кого пересмотрит». И я в который раз удивилась, какой странный цвет у его глаз. Просто неправдоподобно серый. Наконец Альгидрас чуть нахмурился и открыл рот, намереваясь высказаться, но неожиданно завис. Я, приготовившаяся к очередному витку выяснения отношений, тоже застыла.

— Это же благовония Всемилы? — вдруг выдал Альгидрас.

— Что? — я даже рот раскрыла от неожиданности.

— На тебе сейчас благовония Всемилы? Тот фиал на столе, — он качнул головой, указывая за мое плечо.

Я оторопело обернулась к фиалу, потом к Альгидрасу и молча кивнула, даже не пытаясь угадать, к чему этот вопрос.

— Почему именно этот фиал? Он же не один был? Нет?

— Нет, но от остальных запахов меня мутит, — честно ответила я.

— Тебе кто-то дал его или он был в сундуке?

— Нет, он был среди прочих, — растерянно ответила я.

— Ты выбрала его оттого, что тебя от него не мутит?

— Нет, он мне просто понравился.