И оживут слова

Но он вернулся. Альмиры не было среди тех, кто встречал его на берегу. Правду говоря, она вообще не знала, встречал ли его кто-нибудь, кроме старосты. По обычаю должна была мать да еще старший брат. Но с братьями дружбы у них не водилось, а мать…

Альмире минуло пять весен, когда у старосты родился младший сын. Она была совсем дитя, но то, что врезается в память в детстве — врезается на всю жизнь. Старосту осуждали все: мать Альмиры, отец, бабушка и всяк, приходивший в дом. Только и разговоров было о гневе Богов. Все повторяли, что староста потерял разум.

А Альмира смотрела на него и думала: да, наверное, вправду потерял, раз взрослые так говорят. Только ее не пугала Та, что не с людьми. Наверное, потому, что когда Альмира год назад, погнавшись за котенком, забралась на высокий уступ и не смогла после оттуда слезть, а никто из родичей все не приходил и не приходил, на ее зов о помощи пришла Та, что не с людьми. Это был первый раз, когда Альмира видела ее вблизи. Это сейчас Альмира понимала, что та была совсем девчонкой. Но в четыре года все, кто намного выше, кажутся взрослыми. По правде сказать, Та, что не с людьми была тонкой, как веточка, и такой, что глаз не отвести. Наверное, потому, что родилась она не здесь, а приплыла из-за далекого моря. И почему-то никто не взял ее на воспитание, кроме Той, что не с людьми. И она стала такой же. Это только став взрослой, Альмира поняла, что признать свою судьбу и смириться с ней — разные вещи. Так и Та, что не с людьми, видно, не до конца осознала, что принадлежит Богам, и на свет появился младший сын старосты. Такой же тонкий, как веточка, и с такими же глазами, как у матери, серыми-пресерыми.

Иногда Альмира думала, как бы сложилась ее жизнь, если бы она была не она. Если бы в тринадцать весен старый Жрец не выбрал ее в служение Богам. Она была старшей дочерью в роду, у матери были еще три дочки и два сына. Было кому продолжить род, и мать не должна была горевать. Но Альмира видела, что выбор Жреца не по нраву родителям. И хотя ей самой было радостно стать избранной, отчего-то из-за грусти в глазах матери тоже хотелось плакать.

Ее обучили старшие жрицы, ее подготовили к тому, как она будет служить Богам следующие двадцать лет. Каждый мальчик, достигнув пятнадцати весен, должен был пройти обряд посвящения в мужчины и познать первую женщину. Их было девять жриц. Девять тех, что становились первыми для каждого мужчины-хванца.