И пели птицы...

— Нет, не очень. Я заметила, что ты немного раздалась. И перестала курить. Ты сказала, что дала зарок в новогоднюю ночь, но ты их и раньше давала, только безрезультатно.

Элизабет рассмеялась.

— Хорошо. Ты не собираешься спросить, кто отец?

— А я должна? Это так важно?

— По-моему, нет. Он этому рад — ну, более или менее. Собирается помогать нам деньгами, хоть я его и не просила. Думаю, все будет в порядке. Он очень хороший человек.

— Ну и прекрасно. Больше я ни о чем спрашивать не стану.

 Спокойствие, с которым Франсуаза приняла новость, удивило Элизабет — пусть даже мать обо всем догадалась и успела приготовиться к сегодняшнему разговору.

— И ты не против того, что твоего внука родит незамужняя женщина?

— Как я могу быть против? — ответила Франсуаза. — Мои мать с отцом тоже не были женаты.

— Grand’m`ere? — поразилась Элизабет.

— Нет. Grand’m`ere не настоящая моя мать. — Франсуаза смотрела на дочь с нежностью. — Я все собиралась рассказать тебе, но как-то случая не представлялось. Твой дед женился на Жанне, Grand’m`ere, в девятнадцатом, после войны. А мне тогда было уже семь лет. И пять, когда они познакомились!

— Я же видела — что-то не сходится! Прочитала его записные книжки и попробовала кое-что подсчитать. А потом решила, что не в ладах с математикой.

— В них упоминается женщина по имени Изабель?

— Да, пару раз. Я полагала, это его давняя подружка.

— Это моя мать. Младшая сестра Crand’m`ere.

Элизабет смотрела на Франсуазу широко раскрытыми глазами.

— Значит, Crand’m`ere не была моей настоящей бабушкой?

— Во плоти — нет. Во всех остальных отношениях — да. Она вырастила меня и любила как собственное дитя. Перед войной твой дед недолгое время жил в доме одной семьи. У него случился роман с Изабель, они вместе сбежали. А потом она, поняв, что беременна, оставила его и со временем вернулась к мужу. Годы спустя, во время войны, твой дед встретил в Амьене Grand’m`ere. Она отвела его к Изабель, но та взяла с сестры обещание не говорить ему о ребенке.

— А ребенком была ты?

— Верно. Глупая какая-то увертка. Не знаю. Изабель хотела пощадить его чувства. Обо мне он узнал только перед самой женитьбой на Жанне. Меня прислали к ней из Германии, я жила там после смерти матери. Она умерла от гриппа.

— От гриппа? Это же невозможно.

Франсуаза покачала головой:

— Да нет. Была эпидемия. Сразу после окончания войны она убила в Европе миллионы людей. Изабель всегда говорила, — если с ней что-то случится, меня вырастит Жанна. Они условились об этом, когда Изабель уезжала в Германию с мужчиной, которого полюбила. С немцем по имени Макс.

— А он не захотел, чтоб ты жила с ним, так?

— Нет, не думаю. Он очень болел после войны. И умер, лишь ненадолго пережив Изабель. Ну и, в конце-то концов, я же не была его дочерью.

— И ты выросла как дочь Стивена и Жанны?

— Именно. Grand’m`ere была чудом. Она стала для меня второй матерью. Семья у нас была очень счастливая.

Официант принес вторые блюда.

— Тебя ведь это не расстроило? — помолчав с минуту, спросила Франсуаза. — Для тебя это важно? Надеюсь, что нет, потому что для меня не важно. Если люди любят друг друга, как любили мы все, подробности не имеют значения. Любовь важнее, чем плоть и кровь, чем то, кто кого родил.

Элизабет на мгновение задумалась, потом сказала:

— По-моему, ты совершенно права. Мне понадобится немного времени, чтобы все переварить, но я совсем не расстроилась. Расскажи о своем отце. Был он счастлив?

Франсуаза приподняла брови, вздохнула.

— Ну, там все было… сложно. После войны он два года молчал.

— Как, не говорил ни слова?

— Ни слова. Не знаю, наверное, ему все-таки пришлось сказать «Да», когда они женились. Какие-то слова он ради сохранения собственной жизни должен был произносить. Но в то время я ни разу не слышала, чтобы он говорил. Да и Grand’m`ere рассказывала мне о двухлетнем молчании. Она уверяла, что помнит, как он заговорил снова. Дело было утром, мы завтракали. А он вдруг встал из-за стола, улыбнулся и сказал: «Сегодня вечером мы идем в Лондоне в театр. Выезжаем после полудня, поездом». Она ушам своим не поверила. Мне было тогда десять лет.

— Вы жили в Англии?

— Да, верно, в Англии. В Норфолке.

— После с ним все было хорошо?

— Ну… ему стало получше. Он разговаривал, был со мной очень добр. Даже баловал меня. Но со здоровьем у него было неладно.

— О войне он что-нибудь рассказывал?

— Никогда. Ни слова. С того дня, по словам Grand’m`ere, все выглядело так, точно ее просто не было.

— Когда он умер?

— Перед тем, как я вышла за твоего отца. В сорок восемь лет. Как многие люди его поколения, он так по-настоящему и не оправился.

Элизабет кивнула.

— Всего за пару лет до моего рождения.

— Да, — печально подтвердила Франсуаза. — Жаль, что он не увидел тебя. Мне так хотелось, чтобы это произошло. Он стал бы… счастливее.

Элизабет опустила взгляд на тарелку.

— A Grand’m`ere? Как она это пережила?