И пепел наш смоет Нева (СИ)

Спустя несколько недель и несколько сотен предположений, касающихся личности хозяина злосчастного здания, интерес общественности к стеклянному параллелепипеду заметно поубавился. А вскоре все и вовсе вернулось на круги своя.

В течение всей зимы про дом на Казначейской-4 никто не вспоминал.

Петербург жил в привычном для себя неспешном ритме.

Знаете, есть мнение, что у этого города два лица — первое — Петербург Пушкина и Петра Первого, весь из себя царственный и величественный, с каретами, балами в старинных особняках и сияющим над Невой шпилем Петропавловской крепости, а второе — Петербург Достоевского, с мрачными подворотнями, вечной слякотью и такой серостью всего и вся вокруг, что, порой, цветную фотографию невозможно отличить от черно-белой.

В Санкт-Петербурге чувствовался поистине царский характер, фасады императорских дворцов то и дело усердно отмывались и поддерживались в идеальном состоянии, по площадям и туристическим улицам туда-сюда сновали ряженые Петры и Екатерины, люди в дорогих костюмах подъезжали к видовым ресторанам и неспешно трапезничали на открытых крышах со своими дамами, попивая шампанское и обсуждая, когда же, наконец, уберут строительные леса со Спаса-на-Крови. В Санкт-Петербурге жизнь била ключом, здесь хотелось творить, чего-то добиваться, казалось, что каждый здесь просто обязан быть счастлив, ведь как можно из-за чего-то грустить, когда вокруг тебя, что не дом — то памятник, а за каждым поворотом готовая композиция для фотографии в социальную сеть.

Питер же был другим. Он был «начинкой» внутри красиво разукрашенной обертки. Он был тем самым «настоящим», которое при первом, втором, и даже третьем знакомстве никто никому не показывает. В Питере продрогшие от бесконечных ветров люди сновали по темным переулкам, пытаясь заработать гроши, которых едва хватало на квартиру в хрущевке. По несколько часов в день они тратили на то, чтобы добраться до центра города и начать вкалывать, не разгибая спины, пусть даже за окном лучами закатного солнца освещается какой-нибудь собор или старинный дом. Им было плевать. Какой тебе толк от Исаакиевского Собора, если тебе нечем платить за халупу в 30 квадратных метров где-нибудь в двадцати минутах на автобусе от конечной станции метро?

Те, кто приезжают в культурную столицу погостить, искренне полагают, что все петербуржцы живут в огромных квартирах с высокими потолками, обедают в «Счастье» возле Исаакия, а перед сном обязательно устраивают променад по набережным, чтобы в сто тысячный раз посмотреть на то, как разводятся мосты.

Они никогда не поверят в то, что все эти квартиры на фото — пустующие коммуналки с тараканами и крысами, а гастрономический предел мечтаний петербуржца — шаверма посвежее да подешевле.

Это все всегда остается за кадром.

На обычных людей всем всегда плевать.

Впрочем, особенно грандиозные события способны растормошить как элиту города, так и его ничем не примечательное большинство. И, конечно же, привязанность людей к социальным сетям и медиа в целом упростили распространение подобного рода новостей до невозможности. Так, в один прекрасный весенний день, практически каждый из пяти миллионов проживающих в Петербурге людей прочитал в своем смартфоне/газете/услышал по телевизору новость, которая чуть позже разделит жизнь города на «до» и «после».

«СТАЛА ИЗВЕСТНА ЛИЧНОСТЬ ХОЗЯИНА ЗАГАДОЧНОГО НЕБОСКРЕБА В АДМИРАЛТЕЙСКОМ РАЙОНЕ».

«МОЛОДОЙ МИЛЛИАРДЕР АНОНСИРОВАЛ ДАТУ ОФИЦИАЛЬНОГО РЕЛИЗА НОВОЙ СОЦИАЛЬНОЙ СЕТИ «ВМЕСТЕ».

Люди читали заголовки статей. Город просыпался. Улей начинал жужжать все громче.

— Сергей Разумовский назвал двадцать второе марта…

— Таинственным владельцем охраняемого здания на Казначейской оказался Сергей Разумовский…

— Воспитанник детского дома Сергей Разумовский…

— Интервью Сергея Разумовского собрало меньше чем за сутки…

— Сергей Разумовский…

— Сергей Разумовский…

С Е Р Г Е Й Р А З У М О В С К И Й

Досада блондинки-репортера не знала границ. Миллионы просмотров у официального обращения, сотни тысяч лайков на постах, комментарии, обсуждения, репосты и бесконечные хэштеги. И везде, абсолютно везде — то самое рыжее каре, которое ей так и не удалось идентифицировать.

Ну конечно, кто как не один из самых богатых, и в то же время самых загадочных людей Петербурга вздумает строить столь вычурное здание в самом центре города, да еще и окутывать все это такой завесой тайны.

Конечно же он.

Вот только кроме имени, фамилии, и причастности к детскому дому в Ленинградской области, о Сергее Разумовском никто ничего и не знал.

Никто — по крайней мере из журналистов, блоггеров и представителей питерской богемы.

— Сергей, к вам посетитель, — механический женский голос нарушил тишину, царящую на последнем этаже стеклянного здания. Выше находились только технические помещения. Семьдесят третий же этаж отводился под офис-квартиру взорвавшего общественность юного гения.

— Кто?

— Первый директор отдела по архитектуре программного обеспечения социальной сети «Вместе»…