И плачут ангелы

Ральф встал над шахтой, упираясь ногами в противоположные края, и потащил веревку вверх — под рукавами тонкой рубашки вздувались и опадали мускулы. Он поднял готтентота без передышки, даже не запыхавшись, на лбу не выступило ни единой капли пота.

— Ну как, Ян Черут, что ты там нашел?

От слуги, с головы до ног покрытого слоем пыли, в которой пот прорезал грязные дорожки, воняло пометом летучих мышей и затхлостью заброшенных пещер. Ян Черут открыл закрепленную на поясе седельную сумку — руки у него все еще тряслись от страха и усталости.

— Вот что я нашел, — прохрипел он, передавая Зуге обломок камня.

На изломе камень поблескивал льдистыми кристалликами, его испещряли синеватые прожилки и трещинки. Под ударами тесла кусок породы местами треснул насквозь, но обломки блестящего кварца держались вместе благодаря веществу, заполнившему каждую выемку, — тонкий слой пластичного металла ярко заблестел на солнце, когда Зуга смочил обломок слюной.

— Ральф, ты только посмотри!

Сын взял из рук отца обломок камня с трепетом христианина, принимающего святое причастие.

— Золото! — прошептал он.

Обломок кварца ослепил его желтым сиянием, которое очаровывало людей почти с тех самых пор, как они научились ходить на двух ногах.

— Золото! — повторил Ральф.

Чтобы найти этот проблеск драгоценного металла в породе, отец и сын трудились всю жизнь, проехали тысячи миль и вместе с другими любителями наживы воевали в кровавой войне, помогая уничтожить гордый народ и заставив преследуемого короля умереть в одиночестве.

Под руководством больного человека, страдающего сердечным недугом и охваченного честолюбивыми мечтами, они завоевали огромную страну, названную в честь их предводителя Родезией, и одно за другим присвоили себе ее сокровища. Они захватили просторные пастбища с сочной травой, великолепные горные хребты, леса, где росли ценные породы деревьев, стада упитанного скота и тысячи мускулистых чернокожих людей, которые за гроши собирали с этих земель громадный урожай. А теперь наконец отец и сын держали в руках самое главное сокровище.

— Золото! — вновь повторил Ральф.

Двигаясь вдоль гребня хребта, они вырезали колышки из живых деревьев акации — из оставленных топорами ран струился прозрачный сок — и вколачивали их в твердую почву ударами обуха. Угол каждого участка отмечался каменной пирамидкой. По условиям соглашения, подписанного в Форт-Виктории добровольцами перед походом против импи Лобенгулы, каждый из них получал право на десять золотоносных участков. К Яну Черуту это, естественно, не относилось. Хотя он и участвовал в набеге отряда Джеймсона[3] на Матабелеленд и с не меньшим энтузиазмом, чем его хозяева, стрелял в амадода на берегу реки Шангани и на переправе через реку Бембези, цвет кожи не позволял готтентоту получить долю добычи.

Помимо полагающихся каждому десяти участков, Зуга и Ральф скупили права на участки у пропойц и гуляк из отряда добровольцев Джеймсона — иногда всего за бутылку виски. На пару отец и сын захватили почти весь хребет и большую часть ущелий по обе стороны от него.

Работа была тяжелая, но откладывать ее нельзя: вокруг бродили и другие искатели золота, некоторые из них могли добраться сюда по следам Баллантайнов. Отец с сыном работали в полуденную жару и при свете луны, пока не падали от усталости, выронив топоры и заснув там, где упали. Вечером четвертого дня они наконец остановились, удовлетворенные проделанной работой: вся золотая жила в их руках. Участки лежали вплотную друг к другу, ни один посторонний золотоискатель не найдет свободного места, чтобы вбить свои колышки.

— Ян Черут, у нас осталась последняя бутылка виски, — простонал Зуга, распрямляя ноющие плечи. — Тем не менее сегодня наливай себе сколько захочешь.

Баллантайны с улыбкой наблюдали, как готтентот величайшей осторожностью наполнил свою кружку до краев, не обращая никакого внимания на линию, отмечавшую дневную порцию спиртного. Боясь расплескать драгоценное содержимое, Ян Черут встал на четвереньки и отхлебнул первый глоток по-собачьи.

Ральф забрал бутылку, с сожалением взглянул на остатки и плеснул немного себе и отцу.

— За шахту Харкнесса! — предложил тост Зуга.

— Почему ты выбрал такое название? — недовольно спросил Ральф, опустошив кружку и вытирая усы тыльной стороной ладони.

— Потому что старый Том Харкнесс дал мне карту, которая привела меня сюда, — объяснил Зуга.

— Мог бы придумать название получше!

— Возможно, но я выбрал это.

— Ладно, как ни назови, а золота в ней меньше не станет, — сдался Ральф и отодвинул бутылку от Яна Черута: готтентот уже выпил свою кружку до дна. — Папа, я очень рад, что мы снова работаем вместе! — сказал Ральф, привалившись поудобнее к седлу в изголовье.

— Я тоже, — тихо согласился Зуга. — Прошло столько лет с тех пор, как мы работали плечом к плечу на алмазных приисках в Кимберли.

— Я знаю, кто нам нужен, чтобы начать разработку шахт, — лучший инженер на золотых приисках Витватерсранда. Мои фургоны привезут все машины еще до начала сезона дождей.