И плачут ангелы

Базо галопом вылетел из облака пыли, ведя за собой запасную лошадь. Пытаясь отвлечь внимание быка от Ральфа, Базо подъехал к нему сбоку, с громкими криками размахивая накидкой из обезьяньих шкур. Буйвол повелся на приманку, опустил голову и погнался за Базо. Еще не успевшая устать лошадь легко уклонилась от атаки, и огромные рога лишь зловеще блеснули, когда бык ударил головой.

— Хеншо! Держи запасную лошадь! — закричал Базо, отпуская повод.

Лошадь мчалась галопом и, заметив на своем пути пригнувшегося человека, в последний момент попыталась увернуться, но Ральф прыгнул и ухватился за луку. С десяток шагов он подскакивал рядом с кобылой, потом собрался с силами и сумел подтянуться. Почувствовав под собой седло, Ральф не стал тратить время на то, чтобы сунуть ноги в стремена, а выхватил запасное ружье из чехла под коленом и развернул кобылу, послав ее наперерез громадному черному буйволу.

Зверь все еще преследовал Базо неуклюжим аллюром вразвалку, весьма стремительно продвигаясь вперед. Низко нависшая ветка ударила индуну матабеле по плечу и виску. Вылетевшая из рук накидка тяжело захлопала, точно объевшаяся ворона, а Базо повис вниз головой между бешено бьющими копытами лошади, почти касаясь макушкой земли.

Догоняя буйвола, Ральф выстрелил в залитый кровью круп, надеясь попасть в хребет зверя, пробив толстую шкуру и мощные мышцы. Механически перезаряжая винтовку, он все стрелял и стрелял. В ушах звенело от выстрелов, и Ральф едва слышал шлепки тяжелых свинцовых пуль о громадное тело — словно хозяйка ковер выбивала. Одна пуля попала в легкие — из обеих ноздрей быка хлынул пенистый поток крови, и буйвол замедлил шаг.

Ральф подъехал сбоку. Зверь повернул гигантскую голову и посмотрел на охотника — в глазах буйвола стояли слезы смертельной агонии. Протянув руку, Ральф почти упер дуло в широкий лоб, защищенный роговыми наростами. От выстрела в упор бык откинул голову, упал на колени и замер навсегда.

Пустив кобылу галопом, Ральф догнал коня Базо и, дернув за уздечку, заставил остановиться.

— Только матабеле ездят на лошади вниз головой, держась за седло ногами! — пропыхтел он, помогая другу подняться.

Жесткая кора содрала кожу на лбу Базо, оставив бледно-розовый след, где мелким жемчугом выступили капельки прозрачной лимфы.

— Хеншо, Маленький Ястреб, — глухо отозвался Базо, — ты орал так громко, словно потерял девственность от удара рогом сзади.

Ральф зашелся почти истерическим хохотом, чувствуя облегчение после пережитого ужаса и смертельной опасности. Базо тряхнул головой, приходя в себя, и, когда ему удалось сфокусировать взгляд, расплылся в озорной улыбке.

— Хеншо, возвращайся в лагерь к женщинам — ты вопишь не хуже девчонки. Отдай мне ружье, и я выиграю для тебя пари на гинею.

— Догони сначала! — отозвался Ральф и пришпорил кобылу.

Пережитый ужас вызвал в нем какое-то первобытное безумие, всколыхнув страсть охотника, и он набросился на скачущее стадо буйволов в сумасшедшей жажде убийства.

Надвигающийся пожар положил конец бойне: Ральф и Базо, зажатые с боков пламенем, едва успели вырваться из смертельных объятий огня, отделавшись лишь опаленными гривами лошадей и прожженной рубашкой Ральфа, и укрылись на заранее выжженной поляне, с трепетом наблюдая, как пожар обогнул их убежище. Обжигающий ветер кружил в воздухе горящие ветви, с ревом перепрыгивая с дерева на дерево, — очередной ствол вдруг вспыхивал как спичка, словно по нему попал снаряд гаубицы.

Пламя поглощало кислород, поэтому дышать было трудно. Жар проникал глубоко в легкие, вызывая приступы кашля, точно у курильщиков конопли. Лица обгорали, влага из глазных яблок будто испарялась, и перед глазами плыло — казалось, что смотришь прямо в раскаленное око солнца.

Пожар наконец стих, уйдя на запад. Все потрясенно молчали, пораженные мощью стихии и собственным перед ней ничтожеством.

Только на следующее утро земля достаточно остыла, и можно было приступить к свежеванию туш. Буйволы наполовину поджарились — с верхней стороны шкуры обгорели, а снизу остались целыми. Пейзаж напоминал адские видения Иеронима Босха: почерневшая безжизненная земля, голые деревья с уродливо изогнутыми ветвями и жуткие силуэты стервятников на верхушках.

Свежевали буйволов, разделившись на три команды: одни переворачивали огромные туши, делая неглубокие надрезы вокруг шеи, вдоль конечностей и на брюхе; другие снимали шкуру цельным куском, стягивая ее с туши с помощью упряжки быков; третьи засыпали снятые шкуры крупной каменной солью, раскладывая их на солнце.

На второй день от вони гниющих туш стало невозможно дышать — крики, вой и карканье падальщиков служили подходящим звуковым сопровождением. Хотя облака дыма рассеялись, небо снова потемнело: в нем кружили черные вороны, пикировали стремительные коршуны и парили на широких крыльях грифы.