И полный радости мир (СИ)

Слепой, бесстрастной стихии, было наплевать на все ее тревоги, волнении и переживания.

Устав бороться, Клава вытерла свои заплаканные глаза влажной салфеткой и уронила голову на руль.

У нее было впечатление, что ее, вместе с автомобилем, воткнули в гигантский айсберг, в котором она бес толку мечется в поисках выхода, которого нет.

Вероятно, ей, такой невезучей, предстоит погибнуть здесь, в этих холодных снегах, намертво замерзнуть и быть погребенной в огромном сугробе.

Быть может, до спасительного тепла, до дороги или, хотя бы, до поста ППС, осталась каких-то двадцать, тридцать или сто метров, а у нее просто нет сил.

Клава плакала, жалея себя, своего ребенка, свою маму и прочих несчастных, застрявших на краю Ойкумены в это время, когда властвует разгулявшаяся стихия.

Неожиданно вспомнился страшный, нелепый случай, произошедший всего лишь год назад и закончившийся весьма печально.

Молодая женщина возвращалась домой после дневной смены, предвкушая простой семейный праздник, яркие подарки под новогодней елкой, бой курантов и вкус шампанского, покалывающего нос ледяными иголочками.

Молодая женщина работала на «Скорой» и, разумеется, сердобольный водитель подвез женщину до самого дома.

На свою беду, она вспомнила о не купленных мандаринах и, попрощавшись со сменной бригадой, пожелав всем счастливых празднеств, отправилась в ближайший магазин.

Домой в эту новогоднюю ночь, она так и не попала.

Шайка малолетних подонков, обкурившихся или, обколовшихся, подростков, встретила несчастную, всего лишь в ста метрах от собственного дома.

Тело женщины нашли в парке, изувеченное и изуродованное, а рядом, точно зловещий привет от Деда Мороза, валялись яркие, оранжевые мандарины.

Негодяев, конечно же, отыскали. Они плакали и молили о пощаде, но их слезы не вернули жену, убитому горем мужу и мать двум маленьким девочкам.

Почему печальная история вспомнилась Клаве в эту тревожную минуту, девушка не могла объяснить даже самой себе.

Мало ей было неприятностей с бывшим возлюбленным, так тут еще и непогода внесла свою лепту.

«Господи! – взмолилась девушка, вытирая злые слезы – Помоги мне, Господи! Если Ты есть, если Ты существуешь – услышь меня!»

Клаве казалось, что она еле шепчет свою несуразную молитву-прошение, шепчет, давясь слезами и отчаяньем, но, на самом деле она орала – громко, безнадежно, с надрывом… Орала, отчаявшись и, ни на что, не надеясь.

Неожиданно девушка вздрогнула – ей показалось, что где-то, совсем рядом мелькнул тусклый желтый огонек.

Огонек терялся, мелькал и пропадал, расплываясь в обледеневшем окне, но он подарил Клаве безумную надежду на спасение.

Оставаться на месте, ждать помощи и ничего не предпринимать? – нет, это было выше ее сил.

Простое сидение в остывающем автомобиле, с пустым баком и жалкой надеждой на нескорую помощь – да Клава с ума бы сошла от безысходности и тревоги!

Девушка выпрямилась, схватила сумку и натянула теплые перчатки.

Привычка выглядеть хорошо и даже – очень хорошо, сыграла с ней злую шутку.

В коротеньком, модном одеянии, в сапогах на «шпильках», не очень-то побегаешь по глубокому снегу, но Клава все-таки решилась.

На всякий случай, она прихватила мобильник – бесполезную игрушку, в котором сеть, так и не появилась, и решительно выскочила из относительно безопасного салона автомобиля, надеясь, что тусклый огонек – это не галлюцинация, не мираж и не фантом.

Ей повезло и кроме огонька, заметного даже в метель, она расслышала еще и яростный собачий лай.

Тушь и прочая косметика, делавшая Клаву похожей на красотку с обложки глянцевого журнала, давно покинули ее лицо, и холодный снег мигом облепил щеки, нос и глаза, точно новомодная косметическая маска.

«Будем надеяться на то, что мне повезет!» - решилась Клава и отважно шагнула вперед.

Под снегом оказался лед, и Клава немедленно грохнулась с высоты своих «шпилек», некрасиво растянувшись и уткнувшись носом в колючий снег.

«Никогда! – пообещала она сама себе, чувствуя, как мороз забирается под тонкую куртку и щиплет сквозь капроновые колготки – Больше никогда! Теперь только толстое стеганое пальто, пуховый платок, варежки на собачьем меху и сапоги «прощай молодость»! Никаких шпилек, коротких юбок и тонких колготок!»

Клава шла, спотыкалась, падала в снег, поднималась и снова шла, точно какой-то инопланетный робот, а собачий лай становился все громче и громче, а тусклый вначале, огонек – ярче и ярче.

Когда, вконец измученная девушка, набрав полные сапоги снега, замерзнув до состояния сосульки и устав, точно каторжник на лесоповале, добралась до цели, то замерла, словно пораженная громом, не в силах поверить собственным глазам.

Ей, внезапно стало дурно, она даже жестко ущипнула себя за замерзшую щеку и тут же взвизгнула от боли – нет, все происходящее реально, более чем реально, а от того еще больше напоминает кошмар, приснившийся ночью, после слишком плотного ужина.

«Такого просто не может быть! – выдохнула Клава, натягивая шапку на волосы, повисшие чудными льдинками на самый лоб – Я, что, замерзла и у меня предсмертные глюки?»