И послышался голос

К четырем часам утра в лагере его уже не было. Когда две луны стояли еще высоко, а третья склонилась к горизонту, Кесслеру надоело неподвижно стоять на посту, и он, тихо ступая, обошел вокруг лагеря и увидел, что место, где до этого спал Григор, пустует. Кесслер не поднял тревогу сразу: для людей отдых и сон были настолько необходимы, что нельзя было будить их, предварительно все не обдумав. Поэтому он, осторожно перешагивая через спящих вповалку людей, вначале обыскал лагерь и прилегающую к нему местность.

Григора нигде не было.

Со всех сторон их грозно обступали джунгли. Какое-то фосфоресцирующее существо, широко раскинув крылья, бесшумным призраком пронеслось между верхушками деревьев. Кесслер поразмыслил над создавшимся положением. Как и когда удалось Григору скрыться, установить было невозможно. Он мог уйти и час назад, и раньше. А теперь он, возможно, находился в нескольких милях от лагеря, если, конечно, еще был жив.

Зато угадать, ~куда~ он ушел, было несложно. Так что же делать? Если он, Кесслер, отправится в погоню один, ему следует разбудить кого-нибудь из спящих, чтобы тот сменил его на вахте.

И тогда их маленький отряд на время разделится, а это вдвое увеличит вероятность нападения какого-нибудь существа, а то и нескольких, которые, вполне возможно, все эти одиннадцать дней незаметно следят за людьми в ожидании такого благоприятного случая; это снизит их обороноспособность. При таких плачевных обстоятельствах их сила в единстве. Разобщенность может привести к катастрофе.

С большой неохотой Кесслер вынужден был принять единственное приемлемое решение: он разбудил всех.

- Григор ушел.

- Когда?

- Не знаю. Либо он бесшумно уполз с поляны, когда я стоял спиной к лагерю, либо его уже не было здесь, когда я заступил на вахту, а я этого не заметил. - Он угрюмо уставился на костер. - Мы не можем бросить его на произвол судьбы в этом страшном лабиринте.

- Я схожу и приведу его, - вызвался Сэмми, подняв с земли свое мачете.

- Для нас слишком большая роскошь по очереди в одиночку рисковать жизнью, - заявил Кесслер, отвергая его предложение. Вперед ли, назад ли, но пойдем мы все вместе.

Билл Молит поднялся на ноги, взвалил на спину свой тяжелый мешок, широко зевнул и схватил мачете.

- Тогда это вопрос решенный. Мы все пойдем обратно. Идти нам всего-навсего миль семь. А что такое семь миль? - Он снова зевнул и сам ответил на свой вопрос: - Ночью это все семьдесят. Ну и что? Пошли.

Каждый вскинул за плечи свою ношу, и они отправились в путь, держа наготове пистолеты и мечете. Пламя покинутого ими костра померкло вдали. Фини бежал впереди, то и дело к чему-то недоверчиво принюхиваясь и утробно рыча.

Григор лежал на поляне, тело его было сведено судорогой, ноги подтянуты к подбородку, в левой руке зажат наполовину пустой пузырек из походной аптечки. Его откинутая правая рука покоилась на свежем могильном холмике, словно оберегая его. Головой он уткнулся в землю у основания деревянного креста. Они достали лопату, и, выполняя желание Григора, опустили его во тьму рядом с "маленькой Гердой". Ведь именно за этим он шел сюда сквозь ночь чужой планеты.

Кесслер записал в своем дневнике: "День тринадцатый. К северу продвинулись миль на сто с небольшим. Последние два дня идем быстрее".

Около ста миль за тринадцать дней. Не густо. Неужели эти проклятые джунгли никогда не кончатся?

Кесслер разорвал пакет с пищевым концентратом, бросил его Фини, вскрыл еще один для себя и принялся медленно есть.

- Одно утешительно - если, конечно, это можно счесть утешением: после каждой еды наш груз становится чуть легче.

- А вокруг тьма-тьмущая всяких плодов и корений, - заметил Молит. - Я знаю правило номер один: не ешь того, о чем доподлинно не известно, что это съедобно. Кара за непослушание может оказаться такой ужасной, что захочешь не придумаешь. Однако рано или поздно нам придется рискнуть.

- Не кушать - умирать медленно, - изрек Малыш Ку. - Кушать что нельзя - умирать быстро.

- Да ты, приятель, еще мечтать будешь, как бы быстрей подохнуть, - не уступал Молит. - Вот на кое-каких планетах есть плоды с виду сочные, вкусные, а съешь, и тебя так скрутит, что пятки под мышками застрянут.

- Покойнику в такой позе нужна могила покороче, - включился в разговор Сэмми Файнстоун. - Работы почти вдвое меньше. Такую смерть можно считать экономически выгодной.

Молит внимательно посмотрел на него.

- А я готов был об заклад побиться, что шутки от тебя сейчас не услышишь, хоть мрачной, хоть какой.

- Почему?

- Да мне думалось, что к этому времени ты или превратишься в комок нервов, или уже давно помрешь.

- А я и вправду один сплошной комок нервов, - сказал Сэмми. - Сил хватает только на то, чтобы за жизнь цепляться.

- Молодец! - похвалил его Молит. - Продолжай за нее цепляться глядишь, и выкарабкаешься.

Кесслер раздраженно подергал свою успевшую отрасти густую бороду и сказал, обращаясь к Сэмми: