И придет волчица

Ромар хотел наведаться в приграничье, туда, где стоял отряд Брайта. Вряд ли, чтоб надумал податься в охотники — он одиночка по натуре — но если начнется война, не исключено, что присоединится к армии защитников Кармола, от добровольцев отказываться не будут. Тин-Тивилир сказал, что не прочь задержаться и понаблюдать за тем, как будут развиваться события, но исключительно со стороны. А у Сэла была Школа — Буревестник твердо решил закончить обучение, прежде чем отправиться покорять Сопределье.

— А если все-таки война? — поинтересовался у него Лар.

— Война — дело долгое. Сначала имперцам нужно будет перейти Волнаву. Наша армия сделает все возможное, чтобы не позволить им это. Но если прорвутся, наткнутся на первую линию обороны — города-крепости: Саел, Раймин. Наши наверняка станут там. Потом — Гварсоттен…

— В общем, ты хочешь сказать, что это не одного дня дело? — понял Сумрак.

— И даже не одного года. Кармол не настолько слаб, да и границы королевства защищает не только армия.

Иоллар знал, о чем он: природные рубежи Кармола сами по себе были первой линией обороны, которую не так просто было взять. Воды Волнавы, берущей свои истоки в Северных горах, и Холодный Кряж, скалистый и труднопроходимый, лишали захватчиков возможности внезапного нападения. В короткие сроки подвести к границе многотысячную армию и организовать ее в наступление врагам не удастся. И если бы не численное превосходство императорских войск, можно было бы надеяться, на то, что защитникам королевства удастся сдержать агрессоров, не выходя за рамки пограничной войны. А так, прорыва не избежать.

— Ты забываешь о магах, — сказал Сэллер. — При правильной расстановке сил можно сдерживать имперцев годами.

— А ты забываешь о море. У Истмана мощный флот. Имей я такой флот, не стал бы тратить время на операции на суше — разумней было бы атаковать с моря.

— Ты не все знаешь о наших морях, — водник подмигнул единственным глазом. — Императора ждет несколько неприятных сюрпризов, если он станет рассуждать как ты.

— Если он станет рассуждать как я, Марони будет одним из первых портов, которые попадут под удар. Захвати залив и город — получишь удобную базу для своих судов и форпост для сухопутных войск.

— Нет. В залив они не прорвутся. Как только будет объявлено о начале военных действий, мы поднимем уровень дна в проливе Соринг. Ни одно судно с осадкой более четырех гиаров не сможет пройти. А те, что меньше… Сам понимаешь, сформировать ударную эскадру из кораблей такого класса — то же самое, что отправить их на верную смерть.

Лар хотел спросить приятеля о чем-то еще, но внезапно отвлекся на обрывок чужого разговора.

— …так рукой! Хошь, не верь, но я кулаком быка валил с одного удара!

Они сидели в небольшом кабачке у Южных Ворот, и народ здесь встречался самый разный: торговцы с расположенного неподалеку рынка, возвращающиеся с этого самого рынка мещане, селяне из окрестных деревень. Попадались и небедно одетые тэры, зашедшие пропустить стаканчик или перекусить, как и они, в ожидании заказа — Сумрак все же выбрался к оружейникам. Но привлекший его внимание мужчина не подпадал ни под одну из вышеперечисленных категорий. Высокий, грузный, неряшливо одетый, с жирными, давно не знавшимися с водой и мылом волосами и одутловатым лицом, лишенным признаков интеллекта. Таких мордоворотов видят в своих страхах юные девушки, волей случая оказавшиеся на пустынных улицах города поздним вечером — так и представляют, дрожа и оглядываясь, как эдакое страшилище, скаля в похабной усмешке желтые зубы, вывернет из-за угла.

Иоллар не был пугливой девицей, но этот человек ему не понравился.

— Твой знакомый? — Буревестник проследил за взглядом товарища.

— Нет, просто неприятный тип.

Но что-то знакомое в этом субъекте было.

— Брось! Мужик как мужик, — махнул рукой Идущий. — Хотя морда, конечно… И голос, действительно, мерзкий.

Голос! Вот оно — голос!

— Чем это ты его?

— Дык рукой.

Рукой, значит? Воспоминания болью кольнули висок: это потом было пламя, а сначала — тяжелый удар, сбивший с ног, и тающее сознание, успевшее выхватить из погружающегося во тьму мира несколько фраз…

— Ил, ты слышишь?

— Да, конечно.

Возможно ли, чтобы он обознался? Сумрак прислушался к себе — нет, не ошибся: новые, еще не до конца изученные способности включали в себя дающее это знание чутье.

Человек расплатился за выпитое и вышел.

— Сэл, ты б не мог занести к нам мои вещи?

— Какие вещи?.. Нет, ну ты вообще!

Их стол стоял в самом углу полутемного зала, и Лар не опасался, что кто-нибудь из подвыпивших завсегдатаев этого места обратит внимание на то, как осыпалась с тихим шорохом одежда с растворившегося туманом тела.

— Галле что сказать? — спросил, глядя в свою кружку Сэл.

— Скажи, чтоб не волновалась, — прошелестела зависшая у его уха тень, прежде чем опасть на пол, которого не достигал тусклый свет висящих под потолком масляных ламп.

Вечерело, и было совсем не сложно скрываться Сумраком в сгустившихся сумерках.