И принц на белом коне

В местном аналоге салона красоты меня отмыли, привели в порядок одежду и волосы. Из разбойницы с большой дороги я превратилась во вполне элегантную молодую даму. Волосы у меня средней длины, до плеч, но их как-то ухитрились заплести в косу и уложить венком вокруг небольшой шапочки из золотой сетки, расшитой мелким жемчугом. Мужской не по размеру костюм сменился декольтированной блузкой из тонкой ткани с шелковой вышивкой «белым по белому», плотной синей шерстяной юбкой с таким же белым орнаментом по подолу и кожаным жилетом на шнуровке и ремнях, которыми удобно крепить ножны на спину – очень женственно, ничего не скажешь! Но расставаться с мечом я не хотела. Так и вошла в таверну, куда нас определил на одну ночь – последнюю ночь путешествия! – рыцарь. Сам он ушел договариваться о повозке, а я отправилась ужинать. Вся такая… нежная, воздушная… С огромным мечом за спиной.

Шагнула в зал, полный народу – так вот, где все горожане; на местной дискотеке! Приложила ладони ко лбу, подняла вверх. «Славься, Гор великий, крылами…» Никто на меня не обратил внимание.

В углу на небольшом подиуме менестрель перебирал струны лютни и мурлыкал романс «Не уходи, побудь со мной» томным бархатным голосом. Романс! До написания, которого еще лет так пятьсот!..

Пухленькая проворная тавернщица ловко сновала между столами, разнося огромные подносы с яствами, собирая пустую посуду. Оглянулась на дверь, где я все еще стояла на пороге, не решая, где приткнуться, и… чуть не выронила поднос. С воплем: «Маруська!» метнулась ко мне, кинув посуду на чей-то стол, и чуть не задушила в объятиях.

– Юнка! Ты?!

– Я! – всхлипнула она. – Маруська!! Как же?!..

– Да вот… – растерялась я.

Она оглядела меня с ног до головы. Вздохнула восхищенно:

– Какая же ты красивая!

Ага! Видела б ты меня во время побоища на памятной поляне!..

Заметила меч.

– Ух, ты! – слегка коснулась пальчиком рукояти. Ойкнула, отдернула руку, сунула в рот обожженный палец. – Ничего себе! Это что?! Ты теперь Зена – королева воинов?

Погладила осторожно седую прядь в моей прическе.

– Сколько же тебе пережить пришлось?!

– Потом расскажу. Давай сядем.

– Да, – засуетилась она. – Конечно. Идем к окну.

Грозным окриком выгнала из-за стола пару пьяных забулдыг, быстренько смела грязную посуду, принесла молока, горячего хлеба, миску мяса с овощами.

– Ешь! И рассказывай.

– Сначала ты. И где Ника, не знаешь? Она тоже здесь или…

– Да вон она, – Юнка махнула в сторону подиума. – Иди сюда!

И я поняла, почему менестрель показался таким знакомым. В цветастом костюме, берете с перышком, с лютней и романсом, до которого еще минимум пятьсот лет, – наша прекрасная Ника ничуть не растеряла утонченности, благородства и женственности. Судя по одобрительным возгласам и аплодисментам, публика ее уважает.

Вот истинная артистка. Истинная леди! А я – так, пародия.

– Марианна! – ахнула Ника. – Не может быть!

– Моргана, – поправила я и крепко обняла обоих подруг. – Как же я вам рада, девчонки!

* * *

– Ну, и почему это случилось? – Юнка тискала в руках пустой стакан из-под молока, которое сама же рассеянно и выпила. – Почему мы здесь? Не скажу, что мне так уж не нравится, но, когда ложишься спать дома, а просыпаешься в средневековой клетушке в объятиях волосатого мужика, который глядит с обожанием и называет своей сладкой булочкой, испытаешь-таки легкое недоумение.

– Тебе повезло, – я дожевала ломтик хлеба с мясом. До чего вкусно! А ведь еще вчера казалось, что лучше кролика на вертеле ничего и быть не может. – Я очнулась в куче навоза. Да еще и рабыней.

– Чё, правда?! – округлила глаза Юнка. – А здесь как оказалась?

– Долго рассказывать. Не хочу сейчас. Потом как-нибудь.

– Ладно, – покладисто кивнула подруга, отломила хлеба и рассеянно зачерпнула из моей тарелки соуса с куском гуляша. Пожевала, грустно вздохнула. – Иногда домой хочется. А потом как вспомню… Вечные заботы о фигуре, одиночество, зарплата, что только на овощи хватает. Экономишь вечно, экономишь, чтоб раз в год пожить пару недель по-человечески на море…

– Не так уж мало получает главный менеджер, если на поездки в Доминикану хватает, хоть и раз в год. – улыбнулась Ника. – Получал. В другом мире. А тут… Я вот всю жизнь петь хотела и не только одна и в душевой.

– И поёшь.

– Угу, – вздохнула наша девушка-менестрель. – И даже не в душе.

– Я думаю, девчонки, – подвинула тарелку ближе к Юнке, и та с удовольствием принялась ее опустошать. – Я уверена, мы сами создали этот мир.

– Как это? – Юнка проглотила очередной кусок, вытерла губы краем передника. – Мы чё, типа богини?

– Вы, конечно, знакомы с теорией Эверетта.

– О, да! – важно кивнула подруга–тавернщица. – Почитываю постулаты на ночь каждодневно!

– Это… о множестве миров? – наморщила лоб Ника.

– Да.

– А каким боком тут мы?