И принц на белом коне

– Как пожелаешь. Твое величество, – пожала я плечами. Потом подняла клинок обеими руками, держа звездой вниз, и с силой вонзила в ближайший валун. Честно говоря, рассчитывала, что он расколется, погнется, – сломается, короче. Но меч вошел в каменную плоть как в масло.

Не доводилось видеть, как плавится и течет гранит, охваченный колдовским пламенем? Вот и мне не доводилось. Я вообще не знала, что гранит плавится. Крошится, трескается – да, но плавится?.. Он принял в себя клинок на половину длины того и снова затвердел.

Толпа ахнула.

Я полюбовалась деянием рук своих. Хотя поразилась ничуть не меньше остальных, сделала вид, что так оно всё и задумывалось. Пусть лучше тут красуется, чем исчезнет в королевских оружейных кладовках. Улыбнулась. Зловеще.

– Однажды к сему камню придет рыцарь с чистым сердцем и душой, с чистыми помыслами и королевской кровью в жилах, и меч покорится ему. А ты берегись!

Скрестив руки на груди, сэр король смотрел, как стража уводит меня. Величественный, прекрасный. Благородный…

Тюремная камера, в которую меня определили, являла собой зрелище точь-в-точь из рыцарских романов – каменная коморка, холодная, гулкая, с пучком сена на сыром полу. Вверху, под потолком зарешеченное окошко с тусклым светом хмурого утра. Пасмурного, дождливого утра новой эры государства.

Я не чувствую рук. Не только от холода. Они так туго связаны за спиной, что пальцем шевельнуть невозможно, не то что мобилизовать колдовскую силу. Рыцарь не забыл о моей магии, и постарался защититься от мести. Ну-ну!

Он явился примерно через час после определения преступницы в каземат. Уже не в рубище, но в расшитом бархатном костюме, плаще с меховой оторочкой, сапогах тонкой кожи. Без короны, правда, но с узелком, в котором оказалась Юнкина курица в дорогу и бутыль вина.

Сел рядом со мной на вонючее сено. Не побрезговал!

– Прости.

Снял плащ, укрыл меня.

– Убирайся!

Дернула плечом, сбрасывая с себя парчу и мех.

– Руки развяжи!

И узришь моё прощение в действии. Правда, недолго.

– Извини, не могу. Принес поесть. Ты ж так и не поела.

Хочет насладиться зрелищем, как я ползаю по полу, пытаясь зажевать кусок мяса?

– Зачем пришел? Ты, кажется, достиг всего, чего желал, хотя пришлось для этого лгать, манипулировать, использовать, интриговать, – истинно королевские качества. Поздравляю, ты на заслуженном месте!

– Все равно без твоей поддержки я не прошел бы Испытание….

– Ты меня за идиотку держишь? – оборвала невежливо. Ничего! Пусть знает! – Какое испытание?! Какое божественное, в жопу его, провидение?! Как говаривал ходжа Насреддин, тут магии не больше, чем в хвосте моего осла! Все дело в троне. И в массе тела того, кто на него садится. Наверняка, под сиденьем пара контактов, замыкающих цепь. Цепь, через которую на металлические подлокотники подаётся потенциал для притяжения молнии, – вот и всё провидение. Дали бы мне покопаться, уточнила бы, что именно там. Думаю, положительный полюс сильного магнита.

Скорее всего в юности Эгмонд был тощий, как палка, как ты сейчас, и веса его костлявого зада просто не хватило для перемыкания контактов. Будь он поупитаннее тогда еще, всё бы сложилось иначе. А Гору дела нет до ваших тупых игр с электричеством. Сидит себе на жердочке, любуется невеждами и посмеивается.

– Твои мудрость и отвага достойны восхищения! – кивнул рыцарь. – Как и хула господа – порицания и наказания. Интересный вывод насчет трона. Может, еще скажешь, почему не каждый способен коснуться меча? Он тоже из серии «для тощего зада»?

– Думаешь, не разобралась бы? Со временем.

– Вечером суд, – он замолчал, рассматривая свои руки. Не хотел встречаться со мной взглядом. Очень надо смотреть на тебя! – Я дам показания в твою пользу и защиту.

– Стоит ли? Я уже поняла, что с убийцами ваше правосудие не церемонится. Не поэтому ли тебе в Ордене отказали? И твоему отцу. Ты не упоминал, что он настаивал на Испытании.

– Отец не обращался в Орден. Знал, что победит, но не хотел смерти брата.

– Благородство у вас в крови! Семейная черта.

– Да, – не понял он моей иронии. Или сделал вид. – Ты мой друг, и поэтому…

– Друг… Которого сам же и приказал бросить в тюрьму.

– Я не могу нарушать закон. Даже ради дорогого человека.

– Или друг, или король. Как трогательно!

– Давай выпьем. Чтобы все закончилось хорошо.

– Угу, – буркнула я. – Быстро и безболезненно.

– Ну, зачем ты!..

А ни за чем. Мне уже все равно. Я уже ничего не хочу.

– Я принес твою походную чашку. Ты не расставалась с ней. Видимо, она тебе дорога?

Разлил вино. Себе в металлический бокал, мне – в деревянную плашку – бабкин подарок. (Как же давно это было!..) Поставил передо мной. Чокнулся с ней.

– За твое благополучие!

Облачко золотистых искр взметнулось из рубиново-красной жижи к каменному потолку…

* * *

Воспоминания уплыли, оставив налет грусти. Розовые единороги, прекрасные принцы, золушки, бальные платья пусть остаются в сказках. А жизнь… Жизнь реальная продолжается. Это ли не вдохновляет? И вообще! Не так просто сломить сильный дух, а слабой не считала себя никогда.