И принц на белом коне

«Странный люд», «два гроша», «баба для хозяйства»?! Я куда попала?! А главное – как? Или… Или я умерла? Здравствуй, Преисподняя?.. Но не сплю, точно.

– А… местность как называется? Деревня ваша.

– Село! Село Семиречье. Еще десятину годов назад семь рек было, – отчего название и пошло. Сейчас одна, и та под земь уходит, незнамо отчего. Так, глядишь, через пару десятин Пустошью именовать начнут, ежели и Сумерь, последняя наша, иссохнет.

– А город? Есть город поблизости?

– Эк, загнула – «поблизости»! Город! До первого посада седмица пути! И то, ежели коней на свежих менять. До столицы и вовсе лунный коловрат.

– Это… месяц что ли? – уточнила.

– Четыре седмицы. Один коловрат. Лунный. Солнечный – тринадцать лунных с походом. То ж и мелкотня знает. Ты откуда свалилась такая неграмотная?

– Знать бы, откуда, – буркнула. – Да по чьей воле…!

– Ну, меня сие мало занимает. Руки-ноги на месте, стал быть, работать можешь. Остальное – Сету в пасть.

– Кому?! – округлила глаза.

– Сету, – удивился бородач. – Грешному и мятежному сыну Гора Великого и Светлого, Крылами Застилающего. – На этих словах он приложил ладони ко лбу, затем поднял кверху. Христианин бы перекрестился, упоминая имя бога, а это что за жест?! Точно – сектант. Или ненормальный.

– Ты и этого не знаешь?! Или веру мою испытываешь? Так охолонись! Не таким, как ты дано и позволено! Или ты – волхова?

– Нет, – растерялась я.

– То-то и оно. Устал, однако, с тобой лясы точить, – мужик вытряхнул в рот последние капли молока из кувшина, вытер губы рукавом. Гулко срыгнул.

– Речёшь странно. Из благородных што ль? Чтоб ты знала, мне все равно. Будь хоть царица-королевишна. Покуда под моей крышей, без дела сидеть нельзя. Непозволительно.

Выпрямился, упер руки в бока, навис надо мной волосатой глыбой. Хозяин!..

– Что делать умеешь? Прясть, ткать? За скотиной ходить?

– Вязать умею, – мрачно ответствовала, одновременно пытаясь обдумать план дальнейших действий. – Шить немного. Рисовать. Макраме плести.

– И всё? Не густо. Готовить могёшь? – кивнул на печь.

Если и могу, то, уж конечно, не на подобном монстрообразном сооружении.

– Пошли на двор, – скомандовал и первым шагнул за дверь. Я пока не придумала, что делать и последовала за Хозяином. (Вот черт, надо было хотя бы имя узнать! Как обращаться. Я ж ему не рабыня! Или рабыня?! Чернавка… Ничего. Посмотрим еще, кто из нас кто!)

– Держи! – сунул мне в руки охапку пахучей травы, нереально яркого изумрудного оттенка. – Для начала сходи к Еремеихе. Третий дом по солнцу.

Махнул рукой в сторону крайней избушки, до которой топать, вообще-то не меньше километра.

– Отдашь зеленец и попросишь закваски хлебной для Кирьян Савича. Величать меня так. Но для тебя – Хозяин. Поняла?

– Поняла, – буркнула в ответ.

– Да смотри сама от травы нос подальше держи. Нанюхаешься, сомлеешь.

В сенях избушки я нашла какие-то лапти сорок последнего размера. Они болтались на ногах, как пляжные шлепанцы, но босиком топать по колючей траве и рытвинам не хотелось, так что я терпела. Шла и старалась не вдыхать сладкий аромат травяного снопа в руках. Колоски и стебельки лезли в нос, щекотались; я отворачивалась, но, похоже, в итоге слегка все-таки надышалась наркотическим запахом, потому что голова кружилась, а в ушах волнами накатывал и отступал непонятный шум.

В «третьем доме по солнцу» меня, как ни странно, уже ждали. На крыльце стояла опрятная бабулька в расшитой затейливыми узорами рубахе и сарафане поверх неё. Тоже с вышивкой по подолу и вокруг горловины. Голову старушки покрывала белая шапочка, вокруг которой аккуратно уложена толстая седая коса, – интересная мода!

– Добрый день, – выглянула я из-за снопа. – Кирьян Савич…

– На стол клади под навес, – ткнула пальцем бабка в сторону двора.

Я с облегчением плюхнула стог пахучего сена на грубый дощатый стол и перевела дух. Буквально! После аромата травы чистый воздух казался сладким и освежающим. В голове начало проясняться.

– В дом иди! – кивнула бабка. Вошла за мной следом.

Я огляделась. Точно такая же избушка, что и у «хозяина», с той лишь разницей, что стены чисто выбелены, печь расписана затейливыми узорами, кругом вышитые салфеточки, занавесочки… Заметно присутствие женской руки. Да, и в сенях на стенах развешаны пучки трав свежих и сушеных, на полках пузырьки и бадейки с какими-то зельями или варевом. Я попала в дом к травнице? Или настоящей ведьме? Все может быть в этом лучшем(?) из миров, как сказал какой-то мудрец. Древнекитайский. Кажись.

Бабка стояла за моей спиной и явно чего-то ждала. Что я должна сделать? Поклониться? В ножки бухнуться?

– Отчего Господа не приветствуешь? – строго спросила ведьма, кивнув на икону с глазом в красном углу комнаты. – Али язычница?

Мамма миа! Деревня сектантов! А неверующих в египетский пантеон бросают в жерло действующего вулкана? Или приносят в жертву на кровавом алтаре? Не хотелось проверять. Жестом Хозяина приложила ладони ко лбу, потом подняла их вверх.

– Славься Гор великий, крылами застилающий… – пробормотала все, что вспомнила из тирады бородача.

Вроде так. Надеюсь, ничего не перепутала.