И пришел многоликий...

— Дело в том, сын мой, — с некоторой печалью в голосе заговорил «аббат», — что эти существа — часть Новой расы, выведенной Врагом в качестве солдат, способных раз и навсегда решить исход этой войны. Большинство из них дети, но их вид еще более чудовищен, а психика еще более искажена, чем у тех, кто сегодня составляет вашу паству. Однако, если они успеют подрасти и выйдут на арену сражений, судьба человеческой расы будет предопределена. — Он на мгновение замолчал и посмотрел на брата Томила внимательным взглядом, как бы решая, не стоит ли предложить собеседнику чего-нибудь успокаивающего, а затем продолжил: — Но мы не можем просто их уничтожить. Ибо они — наши дети. Они рождены от матерей из рода человеческого, то есть они всего лишь генетически измененные потомки людей. Точно так же мы не сможем вручить их судьбу никому, кроме церкви. Поскольку, если их заполучит любое из ныне существующих государств, то рано или поздно возникнет соблазн использовать их для того, для чего они и были созданы. — Он сделал паузу, давая возможность брату Томилу, который отчаянно заглатывал воздух ртом, будто выброшенная на берег рыба, наконец-то сделать вдох, и закончил: — Так что совсем скоро у вас появится несколько миллионов новых подопечных. А я далек от мысли, что даже вы, со всем вашим талантом, сумеете в одиночку наставить на путь истинный столь многочисленную паству. Те, кому вы проповедуете сейчас, пользуются среди них очень большим авторитетом. Они — Первое поколение. Они — легенда. И без их помощи ваша задача становится абсолютно неосуществимой. А потому идите, сын мой, и не теряйте времени. Помните, несмотря на всю свою грозную внешность, они — сущие дети. Никто из них даже не представляет, какой великой силой является религия. Что слово Божье может двигать народами, рушить горы и вычерпывать моря. И разве не наша церковь имеет самый большой опыт миссионерства? Так идите и будьте достойны наших благочестивых предков.

С этими словами «аббат Ноэль» мягко взял брата Томила за плечи и, развернув его в сторону двери, слегка толкнул за порог.

Когда за монахом закрылась дверь. Ив убрал с лица благостную мину и вздохнул. Монах боялся возложенной на него миссии до дрожи в коленях. Но никого другого, столь же одаренного, под рукой не было. А первым уроком в управлении людьми, который усвоил Ив, было: работай с теми, кто есть у тебя под рукой. Ибо пока ты найдешь тех, кто подходит для данного дела наилучшим образом, окажется уже поздно. К тому же этот монах действительно был отнюдь не худшим вариантом. Во всяком случае, ему уже не раз и не два приходилось использовать людей, которые вызывали гораздо большие сомнения в своей компетентности. Ив еще раз вздохнул: «Господи, если ты есть, почему допустил, чтобы я вляпался во все это?..» Но затем усмехнулся своим мыслям. Пожалуй, он был единственным человеком, который на вопрос:

«Есть ли Бог?» мог дать не только однозначный, но и вполне обоснованный ответ.

Благородный дон Ив Счастливчик, студент знаменитого Симаронского университета, от которого теперь остались одни развалины, мистер Корн, мегамиллиардер с Ныо-Вашингтона, Черный Ярл, негласный, но непререкаемый лидер благородных донов, аббат Ноэль… Сколько имен и лиц? Когда простоватый сын фермера с аграрного Пакрона, ставший благородным доном, умудрился провалиться в некую реальность, которую занимало странное существо, обладающее возможностями, в понимании людей присущими только богам, он даже не подозревал, КАК это отразится на его жизни. Да он вообще тогда не думал ни о чем таком. Просто жил, как умел, — насаживал на шпагу троллей и зализывал раны в бедных провинциальных госпиталях, швырялся деньгами после удачного контракта и перебивался с хлеба на воду, когда контрактов не было, тискал служанок и затаскивал в постель славных девчонок из числа маркитанток или благовоспитанных дочерей хозяек гостиниц. Будущее виделось ему таким же простым и понятным. Когда надоест подставлять свою дурную голову под залпы вражеских плазмобоев и удастся слегка подкопить деньжат, дон Ив Счастливчик оставит свое ремесло и удалится подальше от линии боевых столкновений. Маленькая ферма или небольшая гостиница, воскресное посещение церкви, запах сена и тепло горящего очага — словом, все то, к чему он привык в детстве, от чего сбежал в юности и что стал так ценить в зрелости.