И пришёл многоликий...

Компания собралась несколько спонтанно. Двое присутствующих за столом планировали быть на этой трапезе изначально, поскольку во время ее они собирались обстоятельно обсудить некоторые важные новости, которые удалось раздобыть брату Лайонсу. Но два часа тому назад с узла связи поступило сообщение, что маршал-кардинала просит на связь капитан-настоятель «Дара Иисуса». И кардинал, выйдя на связь, в своей обычной манере посоветовал аббату Самуилу взять ноги в руки и поторопиться, а то он может пропустить хорошую попойку. Сказать по правде, брата Лайонса не особо обрадовала перспектива делить внимание кардинала с этим наглым аббатишкой, к тому же он считал, что некоторые сведения, которые он собирался довести до ушей кардинала, совсем не предназначены для сообщения кому бы то ни было еще. Но спорить с Макгуином было абсолютно бесполезно. Если он вбил себе что-то в голову, значит, так тому и быть. За все время своего служения кардиналу брат Лайонс стал свидетелем только трех исключений из этого правила.

Первое произошло почти пятнадцать лет назад, когда маршал-кардинал был только утвержден Папой на этом посту. Кардинал Итум, могущественный Старший секретарь Канцелярии Священной конгрегации «порекомендовал» кардиналу Макгуину, своему молодому протеже, отложить подачу прошения на имя Папы о финансировании строительства очередного корабля-монастыря. В тот момент кардинал Итум опять затеял какую-то серьезную интригу, для финансирования которой срочно потребовались средства. И кардинал, по старой привычке, запустил руку в кассу Священной конгрегации. Так что прошение могло инициировать нежелательное расследование. Второй раз отказаться от своего намерения Макгуина заставил сам Папа. Конечно, ему лично было глубоко наплевать, но кардинал Эмилио сумел убедить Наместника Господа в том, что, если он не вмешается в их спор с маршал-кардиналом, это вызовет слишком большие потрясения. Папа ужасно не любил, когда изощренные интриги и подковерные баталии выходили наружу и начиналась открытая свара. А кардинал Эмилио намекнул, что в том случае, если он поддержит главу военной епархии, вероятность открытой свары будет гораздо выше, чем при обратном развитии событий. Третье исключение из правил произошло совсем недавно. Когда маршал-кардиналу пришлось согласиться дать аудиенцию одному незначительному провинциальному аббату. Его звали аббат Ноэль… Трапеза началась в мрачном молчании. Кардинал Макгуин последнее время пребывал в не очень добром расположении духа. Еще два года назад он фактически был самым влиятельным лицом на Новом Ватикане. Папа, дряхлый стосемидесятилетний старичок, избранный в результате компромисса между двумя влиятельнейшими группировками кардиналов, одна из которых представляла Землю, а другая Ватикан, в дела военной епархии практически не вмешивался, как, впрочем, и в дела остальных епархий. А две группировки, занятые извечными интригами друг против друга, как-то упустили момент, когда крепкий, но по их меркам недалекий кардинал, выходец с дальнего провинциального мира, основным достоинством которого было дикое патологическое упорство, до поры до времени не ввязывавшийся ни в какие интриги, мало-помалу обрел такое влияние, что и для тех и других оказалось гораздо разумней не раздражать этого упрямого быка и предоставить ему полную свободу действий, чем, выступив против, толкнуть его в объятия соперников и тем самым их усилить.

Такое положение дел более чем устраивало Макгуина. Но пару лет назад все как-то незаметно, но неуклонно начало идти наперекосяк. Сначала откуда-то выполз этот змей Эмилио. Первое время Макгуин даже не воспринял его всерьез. Так, очередная мелкая, честолюбивая шавка, пытающаяся поднять свое реноме визгливым лаем на слона. Но тот, неизвестно отчего, начал внезапно набирать силу. Его предложения в Священной канцелярии встречали более чем благожелательно. Его дурацкие пацифистские идеи находили понимание у все большего числа кардиналов. А раз или два его даже поддержал сам Папа. В принципе, это было вполне объяснимо. Похоже, здесь все разыгрывалось по тому же сценарию, каковой разыграл он сам. Некто, не принадлежащий ни к одной из наиболее влиятельных группировок, начинает делать нечто, соответствующее подспудным желаниям обеих, в то же время предоставляя им возможность как бы остаться в стороне. Тем более что в случае с кардиналом Эмилио все оказывалось гораздо проще, чем с ним самим. Так как в случае победы над «слоном» у него за спиной совершенно неоткуда было взяться могучим кораблям-монастырям и сотням тысяч братьев-храмовников в боевых скафандрах и с плазмобоями в руках и влиятельность кардинала Эмилио должна была окончиться сразу же, как только его могучий противник был бы повержен.