И приведут дороги

Я бы предпочла продолжить разговор о Радиме – смена темы меня не радовала. Но выбирать не приходилось. Я вздохнула и поправила волосы. Пальцы наткнулись на цветок, который Добронега каким-то чудом пока не заметила, и я поспешила смять его в кулаке. Неоткуда ему было взяться в запертом дворе.

Именно сейчас скрывать что-либо от Добронеги было особенно сложно, поэтому я осторожно произнесла:

– Миролюб хороший.

– Хороший, дочка, – как и в прошлый раз, согласилась Добронега. – Люб он тебе?

– Я не знаю. Он со мной говорит. Смешит. Понравиться хочет.

– Его хотения уже вся Свирь заметила, – усмехнулась Добронега, впрочем, по-доброму. – Мне Матрена давеча говорила, не подменили ли нашего княжича? Аж лицом посветлел в этот раз.

Мое сердце стукнулось в районе горла. Не подменили ли княжича? А что, если в этом есть смысл, что, если…

Но я тут же отмела эту глупую мысль: слишком сложно было бы вжиться подмене в роль княжича – увечье, навыки, то, как он ориентируется здесь и разбирается во всем, как слушаются его воины. Нет. Вероятно, дело в том, что здесь и вправду кое-кого подменили. Только не княжича. И снова вопрос: способен ли Миролюб на настоящие чувства? Мне до сих пор не верилось, что воин, человек с его опытом, положением, вдруг проявляет интерес ко мне. Но при этом мне хотелось ему верить. Просто хотелось, и все.

Добронега потрепала меня по волосам и грустно улыбнулась:

– А с Олегом что?

Я тоже улыбнулась, глядя на комья грязи, налипшие на бока Серого. Опять придется его отмывать или хотя бы вычесывать.

– С Олегом ни-че-го.

– Ну и славно, – легко подхватила Добронега, никак не развивая тему. – Пойдем в дом. Обедать пора. Глядишь, вечером Радимушка заглянет. Князь сегодня уезжает.

Я едва не проговорилась, что знаю. Лишь в последний момент прикусила язык и тут же вспомнила о рисунке. Кора лежала там же и издали выглядела так, как будто отлетела от одного из поленьев. Все же плохой из меня конспиратор.

– Ты не пойдешь провожать князя? – спросила я у Добронеги, словно между прочим делая крюк и подбирая кору.

– Я его встречала. Довольно будет.

Добронега обернулась ко мне и улыбнулась так, что я как наяву увидела ее молодой и красивой – такой, как в том сне, когда она кормила маленькую Всемилу и пела ей веселые потешки. И когда еще не знала о судьбе своего мужа.

Добронега ушла в дом, а я расстегнула браслет на запястье, спрятала кору в широкий рукав и поспешила в покои Всемилы, по пути стараясь придумать, как же мне передать это хванцу. Мелькнула было мысль отпроситься у Добронеги проводить князя, только вряд ли она меня отпустила бы, да и незаметно улизнуть к дому Велены тоже вряд ли бы получилось. Впрочем, у меня еще оставались Злата и Радим. Я пока не знала, как смогу это провернуть, но разве меня когда-нибудь что-нибудь останавливало на пути к цели?

Успокоенная этой мыслью, я улыбнулась сама себе и, прежде чем спрятать рисунок в сундук, посмотрела на него еще раз. В нем по-прежнему не было для меня никакого смысла, и я едва могла представить Миролюба, царапающего на коре это не пойми что. А ведь он один вряд ли бы справился: кто-то должен был ему придерживать заворачивающийся край. Или же он просто придавил его чем-нибудь тяжелым? Эта ерунда крутилась у меня в голове, пока я рассматривала наспех нацарапанные линии. Женщина. Шар. Огонь. Я почувствовала себя неуютно, мысленно проговорив эти три слова. Женщина. Шар. Огонь. Невидящим взглядом уставилась в недра раскрытого сундука и внезапно поняла, что в этом рисунке есть смысл. Я почувствовала отголоски какого-то знания. Это было сродни тому, как я увидела корабль и поняла, что там не Будимир. Только на этот раз не было картинок, были просто смутные образы. Тут же вспомнились слова Альгидраса о том, что он не видит картинок, а просто знает, как должен поступить. Вот и я сейчас знала, что непременно должна передать ему этот рисунок. Любой ценой.

Остаток дня для меня прошел в тревожном томлении. Я разбирала цветную пряжу, которая хранилась в старых сундуках. Добронега как-то обмолвилась, что хорошо бы ее распутать, посмотреть, цела ли, проветрить и смотать заново. Вот я и назначила себя ответственной за эту работу, потому что не могла сидеть без дела. На каждый лай Серого и шум за забором я с надеждой подбегала к окну, ожидая Радима. Однако тот так и не пришел. Добронега оставалась дома, занимаясь какими-то своими делами. Я ее не отвлекала. Мне казалось, что ей нужно побыть наедине со своими мыслями. Только один раз мы обе вышли на крыльцо, как по команде, когда Свирь наполнилась шумом, смехом и топотом копыт.