И про любовь тоже

Саша плюхнулся в кресло и закрыл глаза. Тишина… участок огромный, кусок леса в предгорье, на самом конце коттеджного поселка, где еще только строятся дома. Пока и соседей у него нет… Он вынул из кармана крошечный диктофон и нажал кнопку воспроизведения.

Чем дальше слушал, тем становилось хреновее. На последней фразе: «Прости, сынок, и забери себе монету, Лиля скажет, где я ее спрятала», зарыдал как ребенок. И не стыдно было — ведь нет никого рядом. Опомнился, когда понял, что поет домофон и еще кто-то молотит кулаком в запертую дверь.

Он распахнул ее широко, даже не глянув на экран домофона, — входи, кто б ты ни был! Успел только вытереть рукой глаза… И увидел два испуганных лица — Карины и Ваньки.

А теперь вот вынужден выслушивать их уговоры…

— Саш, ты пойми, что мать раскаялась. Прости, отпусти и живи дальше. Да будь ты христианином, в конце концов! — Карина умоляюще посмотрела на него, а потом перевела взгляд на Ивана, как бы прося поддержки. Понял Яров переглядывания этой парочки! Спелись…

— Да, Сань, прояви милосердие.

— Мама скажет, где монета. Сможешь забрать, — решила, видно, зайти с другого конца Карина.

— Да пофиг, — отмахнулся Яров. — На кой она мне? Стоп! Если себе заберешь, поеду, достану. Заберешь?

— Нет. Это твоя монета! — огрызнулась Карина.

Вот и поговорили…

— Тебе неинтересно, какие показания дал Крылов? — перевел тему Иван.

— И так все ясно. Узнал от Карининой матери, что монету ее муж отдал моему отцу, приехал, убил его, а в квартиру не попал, спугнули…

— Не совсем так. Он приехал к дому, дождался, пока твой отец вернется с пробежки, зашел за ним в подъезд…

— А ты где был в этот момент? Ушел с поста?

— Парковал машину Ксении Всеволодовны, она попросила.

— Нечего на старости лет за руль садиться! Божий одуван…

— Яров! — возмутилась Карина.

— Прости…

— Твой отец, хотя и удивился, но впустил его в квартиру. Ты знаешь, что Крылов — его бывший сослуживец? Его только из органов погнали в девяностых.

— Не знал…

— Не суть. Факт, что твой отец впустил в квартиру знакомого человека. А тот стал шантажировать его старой историей с трупом, о которой буквально накануне узнал от мамы Карины, и требовать монету. Юрий Игнатьевич его попытался убедить, что продал ее давно. Как признался Крылов, он твоему отцу не поверил, поэтому решил нейтрализовать на время, связать и потом допросить с пристрастием.

— Это как? Раскаленным утюгом, что ли? — не поверил Саша.

— Зачем же… не девяностые! Есть медикаментозные способы. Только он переборщил с дозой. Кстати, внятно объяснить, зачем мертвое тело он хотел затолкать в лифт, Крылов не смог. Его спугнула Карина, которая открывала в этот момент дверь квартиры. Крылов был вынужден бежать.

— И ты опять его не заметил?

— Нет, почему. Прилично одетый мужчина спокойно прошел мимо поста, вежливо попрощался. Я подумал, чей-то гость. Внешность, конечно, запомнил. Кстати, когда Крылов входил вслед за твоим отцом в подъезд, он выглядел иначе — был в ветровке и бейсболке. Лица не видно за козырьком. Выходил уже в рубашке с галстуком, небольшая мужская сумка в руках, на носу — очки. Машину оставлял у соседнего подъезда, там камеры нет. Но один из жильцов, когда опрашивали, предоставил запись видеорегистратора со своего авто. Кино любопытное — Крылов возле своего автомобиля натягивает ветровку и надевает бейсболку. Ни очков, ни галстука. Только сумка.

— Ну, и зачем ему эта монета? Продать и маму Карины по курортам возить?

— У него сын Антон — наркоман со стажем. Да, тот, которого мы с Кариной нашли в квартире ее мамы. Наркотики плюс алкоголь — убийственная смесь. Кто его угостил дорогим коньяком, еще предстоит выяснить. Возможно, он сам свел счеты с жизнью. А Крылову нужны были деньги, он хотел вылечить сына.

— Карина, твоя мать знала, что пасынок — наркоман?

— Знала. Это она мне соврала, что он живет и работает за границей. Так что, Саш, едем в Мирный? Остался один шаг до прощения…

— Вы, что ли, со мной? — все еще сомневался Яров.

— Да, Сань. Собирайся. Едем на моей, наши сумки уже в багажнике, — распорядился Иван.

— А вариант, что я откажусь, вы не рассматривали? — проворчал в общем-то уже согласный Яров.

— Не, Саш, тут без вариантов, — серьезно проговорила Карина.

— Ты кто? — спросил открывшую им дверь девчушку Яров. — Где взрослые?

— Я Ирина, — вышла из бокового коридора молодая женщина в черном платье. — Александр Юрьевич, проходите. Юлька, сколько можно говорить, чтобы не бежала впереди меня? Вдруг кто чужой!

— Не, мам, не чужой…

Карина с Иваном вслед за Яровым вошли в тесную прихожую. Карина не смогла сдержать вздоха, такая нищета оказалась вокруг. Она давно не бывала в таких домах, да что там — никогда. Обои, подклеенные скотчем, облупленная краска на старых дубовых дверях, пол — широкие доски со щелями не меньше сантиметра между ними. Вместо одной ножки тумбочки — кусок кирпича. Вместо вешалки — доска с гвоздями в два ряда. Ужас.

Поймав ее взгляд, женщина смутилась.