И про тебя там написано

— Это не то, что ты думаешь, мама, — сказала я.

— Ну да, ну да, — подмигнула она.

К счастью, у нас теперь хотя бы прибрано. Домработница Мария отдраила кухню, перестирала все белье и оставила на плите кастрюлю с гуляшом. Отцовский подарок унижал мою мать, зато давал мне шанс не умереть с голоду. В моей комнате Мария выгребла из-под кровати грязные трусы и пропылесосила ковер. Короче, пригласить Яспера было не стыдно. А ему, казалось, не терпелось со мной встретиться.

Эх, если б я добила эту треклятую книжку! Но я продиралась через нее в час по чайной ложке. Четыре страницы прочитаю — и вот я уже вся в испарине и понимаю, что ночью опять не сомкну глаз: буду лежать и прокручивать в голове то, что происходит с главной героиней.

Когда Яспер позвонил в дверь, мать, конечно, и не подумала исчезнуть с горизонта.

— Мы просто готовим доклад, мама! — повторила я, но она лишь улыбнулась. Ну хотя бы улыбаться опять стала. Яспер вошел, и она пожала ему руку. Рубашка у него была выглажена, и вообще он выглядел иначе, чем в школе. Только ухмылочка все та же.

— Вам будет удобнее на кухне или в гостиной?

Естественно, удобнее всего нам было бы в моей комнате. Но тогда мать будет смотреть еще многозначительнее.

— На кухне, — решила я. — Но только, чур, не мешать, ладно?

Она не успокоилась, пока не налила нам по стакану сока, не порезала на дольки купленные Марией яблоки и не разложила их красиво на тарелке.

— Спасибо, мама.

Она извлекла из шкафчика упаковку давно зачерствевшего шоколадного печенья и вытряхнула его в вазочку.

— СПАСИБО, МАМА!

— Всё-всё, ухожу-ухожу!

И она наконец-то оставила нас вдвоем.

Я не собиралась больше наезжать на Яспера, честно. Мы в одной лодке: хочешь не хочешь, придется договариваться. Может, я вообще зря беспокоюсь и он даже не заметит, что книжка-то про меня. В конце концов, он меня почти не знает. И о моих мыслях не имеет ни малейшего представления — как и о любовных похождениях моего папочки и о прочих донимающих меня проблемах. Надо было расслабиться и обсудить с Яспером, как мы собираемся делить задание.

Вот только мне было совершенно непонятно, чего он на меня так пялится. Стоило мне отвести взгляд, и вот он уже поедает меня глазами. Например, когда я пыталась набросать что-то вроде плана. Когда напряженно размышляла о том, что еще написать на листочке, кроме даты и слова «доклад». Или когда искала для него второй стакан, потому что он попросил воды. В конце концов я не выдержала.

— В чем дело? У меня все лицо в красных пятнах или цветы из ушей растут?..

Яспер моментально покраснел.

— Да нет. Просто… Ну, ты красивая.

— Что? — Я чуть не пролила воду на его тетрадь. — Ты шутишь?

— Нет. Правда. Извини.

Первым моим желанием было рвануть в ванную и быстренько глянуть, что у меня с лицом. Вдруг там что-то изменилось с тех пор, как я утром чистила зубы. Но я взяла себя в руки и осталась сидеть на месте. Яспер придвинул тетрадь поближе к себе и принялся что-то лихорадочно строчить, словно в голову ему внезапно пришел целый рой гениальных идей.

— Ты же этого не говорил, правда? — спросила я после паузы.

— Конечно, — тут же откликнулся он. — Вообще сидел молчал.

— Мне же просто показалось, да?

— Именно, — подтвердил он, не сводя взгляда с листочка в клетку.

Но, конечно, ничего мне не показалось. В последнее время я что-то часто стала сомневаться в своем рассудке. Да, учусь я не ахти, книжек не читаю, в детстве вообще собирала дурацкие наклейки с пони и мазала стенку соплями, но одно я знаю точно: я не идиотка. Все-таки лучшая подруга у меня не абы кто, а Петровна, а она тормозов терпеть не может. Во втором классе она опрокинула парту, потому что класс несколько уроков подряд умножал один на один. А однажды у меня стул из-под попы выдернула, потому что я слишком долго перерисовывала схему клетки из ее тетради в свою. Так что не так уж и плохо у меня с мозгами, и, наверное, я все-таки могу разобраться, что было, а чего не было.

— Эта наша встреча не имеет никакого смысла, — сказала я. — Ты же книжку в глаза не видел. А я осилила хорошо если пятую часть. Мы просто зря тратим время. Никакого доклада у нас не выйдет, пока не узнаем, чем там дело кончается.

— Тогда давай почитаем вместе, — предложил Яспер, расплываясь в улыбке.

— Я не могу читать, когда кто-то висит над душой, — отрезала я. — Иди домой.

У него сделался такой несчастный вид, что мне стало его жалко. Когда он перестал лыбиться, в нем появилось что-то от Бэмби, и я почувствовала себя тем негодяем охотником, который застрелил маму-олениху. Поэтому я повела Яспера наверх, в свою комнату, мы плюхнулись на кровать и стали смотреть «Темное дитя», причем я строго следила, чтобы расстояние между нами все время было не меньше полуметра.

* * *

Когда он наконец ушел — я с трудом его выперла, и даже в прихожей, казалось, его подошвы клеились к плитке, — откладывать стало некуда. Мне надоело, что книга постоянно опережает и ошарашивает меня. Я должна ее прочитать — целиком, до самой последней страницы. Я хочу знать, что мне предстоит.