И Промысл Божий не обижает никого

Вот и вчера он задержался: попросили починить «совсем убитый», по его словам, компьютер. И он, конечно, не отказался. Починил. Руки-то – золотые. И даже принёс жене на заработанные дополнительно деньги подарок к годовщине их свадьбы. Но разве в подарке дело?! Двадцать пять лет семейной жизни – четверть века… И Вера вместо подарка хотела провести с мужем весь вечер. Вот это был бы подарок! Неспешный ужин вместе с пришедшими в гости сыновьями, тихая беседа, родство душ… Вот в чём радость!

А так всё получилось скомканно, на бегу. Серёжа пришёл поздно, когда пирог остыл и мальчишки уже ёрзали в креслах, устав ждать отца и семейного праздника.

Вера смолчала вчера, зато сегодня, в воскресенье, высказала всё, что накопилось: и про жизнь на бегу, и про то, что всех денег не заработаешь, и про то, что мы работаем, чтобы жить, а не живём, чтобы работать.

Серёжа не спорил, шутил, смешил жену, и этим ещё больше рассердил её, и Вера демонстративно замолчала и молчала вот уже полдня. Вот и сейчас она сидела в кресле с книгой в руках и дулась.

Вера бросила поверх книги взгляд на мужа, а потом, тихонько вздохнув, встала и пошла в ванную комнату. Обычно на принятие ванны у неё уходило минут сорок: сначала пустить пену и долго нежиться в ароматной воде, потом не спеша помыться и закончить дело прохладным душем.

Сорок минут в ванной комнате текли неспешно. Вера лежала в ванной и думала, как помириться с мужем. Всё-таки он у неё очень хороший… Вот вчера подарок принёс – духи любимые, хоть они и дорогие очень… И вовремя: заветный флакончик успел кончиться. А он заметил, хоть и всегда торопится.

Да, муж у неё хороший. Надо помириться. Сказать ему что-нибудь ласковое… Она, Вера, тоже часто всё на бегу делает… И на слова ласковые так часто времени не хватает… Всё больше ругает мужа, ворчит, а то и покрикивает… вот как сегодня утром…

Ладно, вот сейчас она выйдет из ванны, на мокрые волосы – капля любимых духов – и к мужу, мириться. А он обнимет её ласково, прижмёт к себе и скажет:

«Мой малыш». И это будет очень приятно: знать, что есть человек, который любит и называет малышом, несмотря на годы, и лишний вес, и вот эту, недавно появившуюся, морщинку на лбу. И она уткнётся носом в его плечо, такое родное и тёплое, такое широкое и надёжное, и им будет так хорошо вместе…

Вера вышла из ванной комнаты и насторожилась. Какой-то хрип доносился из комнаты, это что – телевизор? В комнате был полумрак среди белого дня, и по спине побежал холодок.

Вера медленно вошла в комнату и с ужасом увидела бледное лицо мужа, закрытые глаза, синие губы. Роняя полотенце, она заметалась по комнате. Выскочила на лестничную площадку, начала звонить во все двери, бросилась назад, непослушными руками стала крутить диск телефона. «Скорая» приехала через десять минут. Сосед Виктор делал её мужу искусственное дыхание, соседка Зоя обнимала судорожно всхлипывающую Веру. Врачи захлопотали над лежащим Сергеем, но их хлопоты быстро кончились. Один из врачей, мрачный, черноволосый, подошёл к женщинам и сказал:

– Поздно.

– Что – поздно?! – вскрикнула Вера.

– Всё поздно… Опоздали. Минут на сорок бы пораньше… Где вы были, когда начался сердечный приступ?! А теперь – что ж… Вызывайте труповозку, а нам нужно ехать, у нас вызовы, работа…

Вера плохо помнила, что было дальше. Она сидела на полу рядом с диваном и держала мужа за руку. Рука была ещё тёплой, и ей казалось, что это страшный сон, что Серёжа просто спит. Вера сказала:

– Серёж… Как я теперь без тебя, а? Ты не можешь оставить меня одну, не можешь! Понимаешь?! Так нельзя! Я не могу без тебя! И не хочу!

Вера замолчала и подумала, что теперь никто не назовёт её «малыш». Никто не обрадуется пришедшим в гости мальчишкам. А если они захотят жениться, то её муж никогда об этом не узнает. И не будет сидеть с ней рядом на свадьбе, не будет сжимать её руку, когда молодым закричат «горько!». И если у них появятся внуки, то её муж не сможет вместе с ней порадоваться их улыбке, и агуканью, и первому слову. И не пойдёт с внуком по аллее, подбрасывая его в воздух. И это – всё?! Вся жизнь?! А кому она теперь уткнётся в плечо?! Что, этого родного, широкого, тёплого плеча – больше не будет в её жизни?! Никогда?! А ведь она не успела, так много не успела! Она не успела помириться с ним. Не успела сказать, что и не сердится совсем. Что любит его, своего родного и ненаглядного мужа. Не успела…

Вера встала перед диваном на колени и стала просить, сквозь слёзы и боль:

– Господи, верни мне его, пожалуйста! Ну пожалуйста, Господи, верни мне его! Я очень прошу тебя! Пожалуйста! Я так прошу тебя! Смилуйся, милосердный Господи! Верни мне моего мужа! Я так часто ругала его и ворчала, но Ты ведь знаешь, что я любила его. Всегда следила, чтобы он не простыл, чтобы тепло оделся. Чтоб рубашка чистая… Господи, что я такое говорю?! Я хотела только сказать, что я ничего не успела… И что я люблю его.

Вера долго плакала, пока не забылась в беспамятстве, сидя у дивана.