И пусть их будет много

   Она знала, что оружие для жителей Востока священно. Она мечтала поставить его в неловкое положение, И очень надеялась, что он отпустит ее, наконец. Но Мохаммед Али Юсуф оказался более французом, чем она предполагала. Он улыбнулся, мягким движением коснулся оружия, висящего на поясе.

   - Этот кинжал слишком тяжел для вас, так же как, увы, и велик перстень. Но я обещаю вам прислать другой - который будет вам удобен.

   Клементина утомленно взглянула на Мориньера.

   - Я вспомнила. Что еще вы хотите от меня?

   Мориньер довольно кивнул. Продолжил без промедления:

   - Я хочу предложить вам путешествие. Долгое путешествие. В ту самую страну, воспоминания о которой хранятся в вашей комнате, в небольшой шкатулке красного дерева, что стоит на камине. Я хочу предложить вам отправиться со мной в Константинополь.

   - Зачем? Что я буду там делать?

   - Бывают ситуации, в которых женщине легче добиться нужного результата, чем лучшему из дипломатов. В особенности, когда дело касается мужчин.

   - Другими словами, вы предлагаете мне роль шлюхи?

   - А это уже - как вам будет угодно, мадам, - холодно заметил Жосслен де Мориньер. - Все будет зависеть от вашего ума и ловкости.

   Филипп сделал несколько шагов от окна:

   - Послушайте, Жосс, вы говорили...

   - Все, что я говорил вам, остается в силе, и я не вижу необходимости повторяться. А потом, графиня может выбирать. Ведь с вашей стороны уже поступила парочка предложений, которые, я уверен, не выветрились из хорошенькой головки вашей жены. И она ими непременно воспользуется, если мое предложение покажется ей невозможным.

   Он незаметно улыбнулся. Не стал напоминать, что еще не было ни слова сказано о девочке, из-за которой собственно Клементина и выслушивала сейчас все эти предложения, одно щедрее другого.

   Как он и предполагал, Клементина не замедлила задать ему вопрос.

   - Хорошо. Мы вернемся к обсуждению этих щекотливых деталей после. А пока не соблаговолите ли сказать мне, в чем моя выгода? Меня не так беспокоит моя судьба, как...

   - А выгода, собственно, в том, - перебил он ее, - что вы сможете взять с собой вашу дочь. Вы сможете воспитывать ее по своему усмотрению, вы сами будете жить, если не так, как вам бы хотелось, то, уж во всяком случае, так, как сможете. А ведь и это немало?

   - Хорошо. Но как же я поеду? Насколько я могу себе представить, вряд ли в Константинополе можно найти европейских женщин, чье положение могло бы меня прельстить?

   - Это не так, - ответил мягко. - Вы не дослушали до конца.

   Мориньер бросил быстрый взгляд на Филиппа. Тот смотрел на них в смятении. Не верил своим ушам, слушая переговоры этих двух незнакомых ему людей. В какой-то момент он готов был вмешаться. Но Мориньер не дал ему такой возможности. Поднялся, чтобы размять затекшие ноги. Положил руку на плечо друга, заговорил снова.

   - Филипп, помнится, ты позволил своей жене выбирать, и она теперь вольна делать тот выбор, который ее устраивает, не так ли?

   - Да, но ты не сказал, что для этого ей придется...

   - Мадемуазель де Керуаль, насколько я помню, тоже выполняла подобные поручения, - вдруг вступила в разговор Клементина. - И не без успеха.

   - Мадемуазель де Керуаль не замужем. И она вольна распоряжаться собой, как ей заблагорассудится. А вы носите мое имя. И я не позволю...

   - О, Филипп, - она с недоверием и ужасом смотрела на мужа. - То, что вы говорите - невозможно. Чудовищно. Вас не волнует то, что случилось с моей жизнью! Вас волнует имя? А что такое имя - если за ним не стоит человек, личность?

   - Что такое имя?? - взревел граф де Грасьен. - С ним мои предки шли на смерть. Это имя до сих пор с уважением произносили и мои друзья, и мои враги. Вы же оставляете мне от него одни лохмотья, и смеете утверждать, что оно для вас ничего не значит?!!

   - Тише, дорогие мои, я примирю вас.

   Жосслен де Мориньер обернулся к Клементине.

   - Сударыня, согласие, которое вы только что дали...

   - Я его еще не давала...

   - Вы его дали, - мягко возразил Мориньер. - Но, чтобы вам обоим было проще, у меня есть кое-что еще.

   Он, словно волшебник, достал из рукава камзола сложенный лист бумаги, увидев который Клементина побледнела, а Филипп покраснел.

   - Королевская печать, - прошептала Клементина.

   Что она ей несет?

   - Жосслен, вы не сказали мне, что получили письмо от его величества? - с укором воскликнул Филипп.

   - Не сказал. Потому что я его не получал. Послание предназначено для вашей жены. А она не могла вам об этом сообщить, потому что сама только что узнала о его существовании. - В его словах было столько резона, что к ним не могли бы придраться самые взыскательные судьи.

   Мориньер протянул письмо Клементине. Она взяла его осторожно, едва превозмогая вновь охватившее ее волнение. С трудом справилась с печатью.

   "Мадам де Грасьен, которая не однажды доставляла Нам радость своим очарованием и которая столь же часто находилась так близко к тому, чтобы вызвать Наше неудовольствие.

   Мадам!