И пусть наступит утро

- Вы знакомы со стрельбой с помощью самолета-корректировщика? - спросил проверяющий. Березин молчал. В ушах еще звучал обидный смех.

- Лейтенант Березин окончил нормальное училище, - пояснил инспектирующему командиру руководитель занятий, сделав ударение на слове «нормальное». - Он может не знать эту стрельбу.

- Почему вы молчите, лейтенант? - - повторил руководитель. - Доложите, сколько раз вы выполняли эту задачу?

«Много раз», - хочет сказать лейтенант, но вместо этого отвечает:

- Я знал эту стрельбу, когда окончил училище!

- А сейчас забыли? Выходит, деградируем? - жестко бросил Богданов.

- Разве у вас нет времени прочесть учебник? Вот этот. - И он показал Березину книгу, лежавшую перед ним на столе.

- А может быть, желания нет?

Сергей смущенно молчал.

- Я командир полка, - продолжал майор, - а вожу с собой в лагерь, как видите, все основные учебники...

- Вот что, лейтенант Березин, сейчас нет больше времени говорить с вами на эту тему. Решаем так: через неделю ровно в семнадцать часов ожидаю вас...

Проверку тогда Богданов устроил Сергею основательную. Майор даже улыбнулся сейчас, вспоминая об этом. Но главное - он убедился, что не ошибся в своих выводах. Стрельбу с самолетом, которую он дал лейтенанту, для проверки, тот провел образцово. Майор едва удержался тогда от похвалы. «Успеется еще», - решил Богданов. И правильно. Как оказалось, Березин снова «проявил характер»...

- Так что же мы решаем? - вслух спросил майор. - Предать его суду - значит отмахнуться от человека, пойти по линии наименьшего сопротивления. Мне думается, мы не имеем морального права так поступать. В народе говорят, что «даже дуги гнут с терпеньем и не вдруг».

- Как хотите, Николай Васильевич, а я был вынужден доложить об этом в штаб корпуса.

Богданов нахмурился:

- Поторопились немного, следовало бы нам получше разобраться.

Заместитель начальника гарнизона развел руками:

- Случай из ряда вон выходящий. Неповиновение. Скрывать нельзя. Да и вы сами в этом не заинтересованы. Потом неприятностей не оберешься. А разбираться можно до бесконечности.

Богданов покраснел.

- Скрывать, не скрывать? О чем вы говорите? Разве я об этом?.. Ну вот вы написали. Вроде как даже оправдаться нам помогли: дескать, все меры испробованы, воспитывали - не помогло...

Не помогло... Но перед своей совестью не оправдаешься.

- Вы что, Николай Васильевич, серьезно считаете, что Березина легко можно перевоспитать? - спросил заместитель начальника гарнизона.

- Легко или тяжело, я не взвешивал, а помочь нужно.

- Разве наказание на помощь?

- Если оно соизмеримо с виной, подчеркнул майор.

- А вы не задумывались над тем, что эти молодые люди приходят в армию добровольно?

- Думал.

- А о том, что и конфликтов больше всего возникает именно с ними, с молодыми?

- Хотите сказать, что это наша недоработка?

- Именно! - подтвердил майор.

- Жалеете, эначит, Березина?

- А вы?

- Нет. Жалость унижает человека.

- А вам не кажется, - негромко спросил Богданов, - что этот афоризм иногда оправдывает жестокость?

- Это не жестокость, а необходимость. Но я вижу, наш спор ни к чему не не приведет. Вы - командир полка. Лейтенант Березин - ваш подчиненный, и вы отвечаете за него.

- Я только считал своим долгом предупредить вас, что я доложил командиру корпуса, и, не скрою, мне жаль, что вы не захотели проявить твердость.

Богданов привык верить в людей, видеть и находить в них хорошее, помогать исправлять ошибки, избавляться от несвойственного им, чуждого, наносного. А его призывали сейчас отказаться от этого. Нет, с этим он согласиться не мог.

- Я думаю, что поступаю правильно, - сухо сказал Богданов.

- Сожалею, - поднялся собеседник, - но мы смотрим на дело Березина с разных точек зрения. Для меня главное - факты...

Буденный приехал!

Богданов молча курил. Его собеседник, старший политрук, временно замещавший комиссара полка, говорил о воинской дисциплине.

- Молодых командиров тоже можно понять, - Иващенко смотрел на командира полка спокойными серовато-зелеными глазами. Измаил не Днепропетровск. Здесь и пойти некуда.

- «Да, молодость, есть молодость», - думал майор. Он, в прошлом секретарь райкома комсомола, хорошо это знал. Понятно, Измаил не Днепропетровск. В городе, где теперь расположился полк, все было другим.

- Полк Богданова, охранявший границу по Дунаю, вытянулся вдоль реки. Третьему дивизиону повезло: он занимал крепость, которую когда-то штурмовали чудо-богатыри Суворова. Богданов провел здесь немало времени, с интересом рассматривая сохранившиеся турецкие редуты и бастионы. Изучив на местности все этапы штурма крепости, он однажды собрал всех командиров и провел с ними увлекательную экскурсию в прошлое. Пройдя по следам наступлений трех отрядов Суворова, Богданов показал командирам, где форсировала Дунай флотилия де Рибаса.

- Вот здесь, - рассказывал Богданов, - в ночь на одиннадцатое декабря тысяча семьсот девяностого года осадные орудия Суворова разрушили турецкие укрепления, положив начало штурму крепости..