И пусть наступит утро

Богданова обогнала машину, в которой сидели командиры из третьего дивизиона. Богданов узнал Таирова, Гака и Березина. Ему бросилось в глаза какое-то непривычно заостренное, сосредоточенное лицо Березина — Волнуется, наверное, — подумал он. — Ведь тревога означает выезд на боевые стрельбы, в которых ему придется участвовать как командиру батареи. Сегодня лейтенанту придется выступить в роли организатора стрельбы и стрелка. А стрельба — это искусство, основанное на глубоких знаниях теории и правил. Как-то Березин справится с этой ответственной ролью?» Но тут же Богданов с уверенностью сам ответил сам себе: «Разумеется справится, ведь другие же справляются… А я? Я ведь тоже когда-то волновался перед своими первыми боевыми стрельбами. И что же? Старший лейтенант Богданов отстрелялся на «отлично».

Машиина миновала ворота крепости и въехала во двор.

Через десятъ минут все три батареи дивизиона вышли из крепости. Впереди двигалась батарея Березина. Газик лейтенанта, обгоняя тракторы, набирал скорость. За окном кабины моросил дождь.

— Орудия идут! — вдруг произнес водитель.

Лейтенант прислушался. Нарастал монотонный гул. Сергей посмотрел на часы. «Железный взводный, — подумал он о Гаке, — молодец!»

Машина вновь выехала на основную дорогу и помчалась вперед.

«Главное — успеть развернуть наблюдательные пункты, — думал Сергей. — Это альфа и омега учений».

Оставив автомобиль в лощине, Березин с разведчиками и радистами пополз на высоту.

— Ройте здесь, — показал бойцам лейтенант, а сам вполз в небольшое углубление, в котором устроилась радиостанция.

— «Волга»! «Волга»! Я-«Волга-один», — повторял радист. — Отвечайте. Как слышите? Даю для настройки: один, два, три…

Едва они закончили последние приготовления, как впереди слева сверкнуло пламя и донесся глухой звук взрыва, имитирующего выстрел вражеского орудия.

— Ориентир пять! Влево один сорок! — доложил разведчик.

«Началось!» — подумал Сергей, нанося цель на карту.

Имитация огневой деятельности противника продолжалась около двух часов. Моросящий дождь перешел в ливень. Все вокруг затянулось серой мглой.

«В такую погоду и хороший стрелок завалится, — подумал Сергей. — Разве оценишь точно отклонения при стрельбе?»

В ходу сообщения окопа с наблюдательным пунктом появились Богданов и командир дивизиона. Командир полка был в плаще с поднятым капюшоном, с которого стекали струйки воды. Березин представился и доложил, чем занята батарея.

— Хорошо, — кивнул майор и стал проверять данные ночной разведки.

— Вы готовы к стрельбе? — спросил он через несколько минут у Березина.

— Готов! — коротко ответил лейтенант.

— Учтите, одна из батарей дивизиона, возможно ваша, проведет пристрелку репера для всех.

— Я наметил восьмую, — заметил Ерохин.

Богданов пожал плечами:

— Я бы рад был, но полковник Рыжи интересовался стажем командиров батарей. Боюсь, он обойдет «зубров».

«Вот это штука, — подумал Сергей, когда они ушли, — значит, по моей стрельбе, может быть, будут судить о всех… Да, конечно, от точности пристрелки будет зависеть стрельба полка. Неужели стрелять буду я?» — Он был обрадован и растерян.

«А как чувствовал бы себя сейчас Ришард, будь он на моем месте? — подумал Сергей. — Наверное, спокойно. Но ведь он — артиллерийский ас и провел не один десяток стрельб».

Погода менялась.

Сергей едва успевал делать перерасчеты.

— Двадцать третьему, громко произнес телефонист. Это был позывной Березина. — Произвести пристрелку репера. Пунктам сопряженного наблюдения дивизиона обеспечить стрельбу. Пристрелочные данные доложить.

Это была именно та команда, которую ждал и боялся Сергей. Поручив вычислителю закончить расчеты, он сел у стереотрубы и скомандовал:

— Стрелять первому орудию!

На наблюдательный пункт пришел посредник, один из инспектирующих, и записал команду, поданную лейтенантом. Сергей знал, что с этого момента каждое его слово будет фиксироваться с протокольной точностью.

— Выстрел! — доложил телефонист. «Недолет», — понял Сергей, которому показалось, что разрыв был на уровне цели. Он нанес положение разрыва на график и подал вторую команду.

— Выстрел! — снова доложили с огневой. Стрельба складывалась удачно. Цель была захвачена в узкую вилку. Оставалось выяснить, где проходит средняя траектория, чтобы после этого совместить ее с целью. Лейтенант ввел коррективы:

— Четыре снаряда, тридцать секунд — выстрел. Огонь! Стой! Отставить. Левее ноль-ноль пять, правее ноль-ноль пять!

Корректура была введена не в ту сторону. Первый снаряд, выпущенный по ошибочной команде, разорвался далеко от цели. Невозмутимый посредник продолжал молча записывать.

— «Волга», что случилось? — запросил штаб дивизии, но Сергей молчал, крепко сжимая руками бинокль.

— Двадцать третьего к телефону! — передал телефонист.

— Сейчас, — негромко сказал Сергей.

Второй разрыв, словно гигантский куст, развернулся у мельницы, избранной репером. Третий перелетел через нее.

— Ух! — воскликнул разведчик. — Цель, — поправился он, когда четвертый снаряд разворотил верхушку мельницы.