...и Северным океаном

— Нет никаких доказательств, что Россия имела по отношению к Норвегии какие-либо агрессивные планы. Советское правительство и советский народ относятся к нам дружественно, их симпатии на нашей стороне. Сегодня мы с восхищением и восторгом следим за героической и победоносной борьбой Советского Союза против общего врага. Долг каждого норвежца — оказывать советским союзникам самую большую поддержку.

Так говорил норвежский король.

А всего пять лет спустя, вопреки историческим традициям, в нарушение возникнувших связей боевого братства, Норвегия вошла в агрессивный блок НАТО…

В Вадсё мои хозяева — супруги Сканке. Эдвард Сканке служит в налоговой конторе, Боргни — секретарь городского архитектора.

До постройки своего дома Боргни и Эдвард жили в бараке, сколоченном на пепелище. Я спросил, нет ли у них снимков этого барака, а также снимков Вадсё после ухода гитлеровцев.

— Вадсё после гитлеровцев? — удивилась Боргни. — Вадсё сорок четвертого года — это просто нет никакого Вадсё. Нечего было снимать.

Боргни хорошо говорит по-русски, и лишь редкие ее фразы звучат не совсем привычно для нашего уха.

На столе появляется груда фотографий. Снимок горящего Вадсё был сделан, должно быть, издалека, с самолета, низко летящего над Варангер-фиордом. Чудовищный столб черного дыма поднимался на сотни метров над светлой каймой бушующего пламени.

Были на столе и снимки старого Вадсё, и разные семейные фотографии, кроме снятых в день свадьбы: они, конечно же, красовались в рамке на стене.

Но кто этот немолодой норвежец? Мужественное, даже несколько суровое лицо, ордена Красного Знамени и Красной Звезды на пиджаке.

— Мой отец, — промолвила Боргни. — Он живет не здесь, а в нескольких милях от Вадсё.

До войны семья Боргни обитала в Хиберге — это совсем небольшой поселок на побережье. Ее отец — рабочий, коммунист. Когда в сороковом году Норвегию заняли гитлеровцы, девяносто жителей Хиберга решили покинуть страну. В поселке было несколько коммунистов. Остальные были просто норвежцами.

Ночью они сели в лодки. Удивительно, что немцы ничего не заметили: вечером выпал молодой снег, светила луна. Должно быть, гитлеровцам не приходило в голову, что можно уйти в бурное море на маленьких лодках.

Люди, бежавшие из поселка, продолжала Боргни, добрались до полуострова Рыбачьего. Они сказали советским пограничникам, что хотят бороться за освобождение своей страны. Когда гитлеровцы напали на Советский Союз, многие норвежцы попросили, чтобы их использовали в борьбе против общего врага.

— И тогда отец вернулся сюда. Он возвращался и уходил снова. Его сбрасывали с парашютом и высаживали с подводной лодки. Он две зимы жил в снежном домике, а весной скрывался в горах, в пещерах. Отец поддерживал связь с нашими партизанами и с вашими парашютистами, которых сбрасывали в тыл оккупантам. Он следил за передвижением немецких войск, кораблей, подводных лодок.

Боргни перебирает снимки. Голос ее бесстрастен.

— Мои тетя и дядя. Дядю расстреляли, он был вместе с Эгилем Бертеуссеном. Но вы, наверное, не слышали о Бертеуссене? Это коммунист, партизан. Немцы поймали его, заставили вырыть могилу. Стоя на ее краю, он перед расстрелом ободрял товарищей, а в последний момент крикнул: «Норвегия будет свободной!»

Еще фотография.

— Радист Володя. Он жил с отцом в снегах. Погиб.

Боргни добавляет тихо:

— Ваших много погибло. Но и мой отец потерял в войну пять братьев.

На скалах Норвегии

От Вадсё до Вардё вдоль побережья Варангер-фиорда менее ста километров.

Вардё пропах рыбой, и чем сильнее ее запах, тем веселее рыбаки, жители города. Чайки низко летают вдоль улиц, важно восседают на печных трубах. Чайки — это голуби Вардё.

В городской ратуше на стене зала — большая картина «Северная Норвегия в огне». В лодке лежит убитый рыбак, над ним склонились женщины и плачущие дети. На заднем плане пылают дома рыбацкого поселка.

Под гербом города — строки из «Песни Вардё». Ее написал Нурдаль Григ, любимый поэт борцов норвежского Сопротивления. Он погиб на самолете, бомбившем Берлин.

Бургомистр, принимавший нас, сожалеет, что русско-норвежская поморская торговля, которая в давние годы была так выгодна, сейчас «дышит на ладан». Слова-то правильные и, вероятно, искренние. Но из окна его кабинета видны за оградой из колючей проволоки некие отнюдь не торговые сооружения, назначение которых не является загадкой ни для хозяина кабинета, ни для его гостей. Здесь проходит передовая линия НАТО.

В Вардё много членов общества «Норвегия — Советский Союз». На встречу с нашей делегацией собрались и просто любопытные, наслышанные о том, что русские привезли с собой куклу, которая читает уморительную лекцию о любви.

После моего выступления пришло несколько записок. Просили рассказать, почему я написал повесть именно о Фритьофе Нансене; спрашивали, многие ли знают у нас о великом норвежце.