И сядет солнце на Востоке (СИ)

- Ваша температура тела составляет тридцать шесть и шесть градусов, сердцебиение на порядок выше нормы, а кровеносное давление очевидно выше порога в той самой норме. Ваши физиологические параметры такие же как у человека, который смертельно болен, поскольку подобная температура тела критически высокая для жизнедеятельности человеческого организма. Я не могу провести более точных анализов, пока на то не поступит дозволения Его Величества.

Я словно безумная осмотрелась опять. Выдохнула весь воздух из лёгких, и схватилась руками за голову, оттягивая волосы с такой силой, что по коже пробежались покалывание и настоящая боль. Тело само начало качаться то вперёд, то назад, как у сумасшедшей.

- Где? - прошептала, и с ужасом поняла что по моим щекам бегут слезы, - Мамочка... Господи, где я?

- У женщины начинается эмоциональный всплеск, мой Государь. Её лучше показать лекарю.

- Лекарю? Лекарю?!! Какому к черту лекарю?! Это вам всем надо показаться врачам!! Что? Как?

Я вскочила на ноги, настолько стремительно и резко, что пошатнулась, а потом и вовсе провалилась на несколько секунд в кромешную темноту. Только усилием воли смогла опять открыть глаза, и попятиться чуть не перевернув стул за своей спиной.

Однако в последний момент, перед самим падением, на самом краю сознания, холод обнял меня настолько отчётливо, что я раскрыла глаза тут же. Вокруг уже не было ни леса, ни снежинок, которые порхали в воздухе, ни странного голоса, который вселил в меня какой-то невообразимый страх.

Только холод. Настоящий. И снаружи, и внутри этот мужчина был холодный, как кусок льда. Даже его объятия такие же - будто ледяные, настолько его тело отдавало стужей, а глаза прямо замораживали изнутри.

- Всеслав... - прошептала, смотря в нереально серые глаза, прежде, чем понять, что меня удержали от падения в обморок, а потом схватили за руки, которые до сих пор закованы наручниками.

- Что это? - рядом с лицом прозвучал гортанный шепот, в котором я всего на секунду различила испуг.

- Арысь!!! - опять рык, а мои глаза почти закрываются, чувства уходят, и я начинаю падать прямо в руках мужчины.

- Показатели не могут быть обработаны. Я не знаю нормальных физиологических параметров женщины! - от вновь появившегося голоса этой адской и невообразимой машины, я снова нахмурилась, а по вискам полоснуло два жутких спазма.

- Радолир! Вызывай лекаря Вессария из Киева. Пускай привезут его немедленно! Она должна выжить!

Его голос продолжал звучать прямо у моего лица, но я уже ничего не чувствовала кроме холода крепких объятий, которые сжали меня в руках, а потом подняли. Только сейчас, ощущая ужасную жажду, я почувствовала насколько жгут мои запястья. Кожу на руках словно выжигает огнем. Но мы двигаемся. Вернее двигается холод. Быстро и настолько ровно, словно мой вес для этого человека ничего не значит. Словно я крохотная настолько, насколько моё тело стало безвольным.

Однако жар настигает только сильнее, пока холодные пальцы не проводят по моим запястьям, и только это позволяет провалиться в темноту окончательно.

"Я знаю, что проснусь не дома. Однако теперь я и не знаю, где мой дом..."

2.2 

Тяжёлым галопом лошадь скакала вдоль горной гряды, огибая высокие и острые выступы скал. Свежий и морозный ветер заставлял плотную меховую накидку вздыматься вверх и падать на спину кобыле, которая ржала, но скакала дальше с ещё большей скоростью.

Животное неслось сквозь стужу и метель ведомое грозным голосом своего всадника. Князь не давал продохнуть лошади ни на секунду, понимая, что вышел в горы один, и времени до рассвета слишком мало. Ничтожных несколько часов, прежде чем в его палаты вбежит Ярослав и станет искать отца.

Потому мужчина бил лошадь стременем под ребра только сильнее, чтобы она не смела останавливаться. Потом, когда они вернутся, он попросит у животного прощения за свою жестокость.

"Сейчас нет времени, Морана... Скачи!" - хмурясь, сцепил зубы Всеслав, и схватив поводья сильнее, отворачивался от снега, который бил ему прямо в лицо.

Только когда началась прямая дорога к топям, Князь резко потянул за повод опять и остановился. Лошадь заржала встав на дыбы, а Всеслав осмотрелся. Только очертания скул и острого подбородка, были видны из-под глубокого капюшона. Метель кружила, ветер выл, хлестая мужчину по лицу, а он сжимал губы в тонкую линию из злости и раздражения всё сильнее.

Злился, пребывал почти в ярости. Но больше всего Всеслава доводило до бешенства смятение, вызванное странной девицей, которую за руку держал его мальчик.

"Он впервые взял за руку женщину..." - прошептал зло в голове, и только сильнее разозлился, потому что его сын никогда не подпускал к себе боярынь.

Даже княжны, которых прочили в жены его отцу, Ярослав не воспринимал и не хотел даже находиться в их присутствии. Однако прошлой ночью, его сын жался к простолюдинке так, словно она его мать.

Потому Всеслав и ощущал озноб по всему телу. Мужчина не понимал произошедшего с его сыном. Не мог принять того, что рассказал Ярослав всерьез, ведь подобное невозможно.