И сядет солнце на Востоке (СИ)

Лишь одна легенда, один единственный сказ хранил память о подобном - исчезновение княжеской семьи мольфаров. Знак великого Перуна, который нарисовал Яр... Именно он был на месте выжженного до последней балки дома семьи. Тогда Всеслав был ещё ребенком. Крохотным и сопливым настолько, что весь ужас подобного не мог воспринять всерьез.

"А теперь тоже самое мне рассказывает мой сын..." - спрыгнув с лошади, Всеслав отпустил её, и проваливаясь тяжёлыми сапогами в сугробы и болотную тину, стал идти в сторону того места, где они нашли женщину. Искал среди деревьев на краю болота хоть что-то, хоть намек на то, о чем рассказал ему Яр.

Мужчина хмурился, злился, но упорно высматривал сквозь метель знак, который мог давно скрыть снег.

"Ярослав никогда не врал. И на фантазии это совершенно не похоже..." - продолжал мысленный монолог мужчина, только плотнее натягивая кожаный каптур на голову.

Холод медленно подбирался к телу, но Князю он был не страшен. Мужчина привыкший к стуже, привыкший к ночным ледяным порывам ветра монгольских степей не боялся ни холода, ни огня, ни смерти. Потому что убивал и знал, что метель всего лишь снег, опадающее на его плечи мгновение времени.

Однако природа ревела, а значит и она не хотела, чтобы мужчина нашел то, за чем пришел сюда. Всеслав упорно двигался вглубь болота, а когда топь стала тянуть его в свои оковы, остановился. Медленно опустил взгляд на припорошенный снегом предмет. По блестящему корпусу странного прибора, пробегала мелкая белая крошка.

Всеслав опустил руку, обтянутую грубой перчаткой и взял предмет в руки.

- Пульт от ретранслятора? - грубый шепот утонул в завываниях ветра, а мужчина обернул аппарат, и нажав на боковую кнопку, замер.

Всеслав стоял посреди метели и не мог понять, что держит в руках, ведь на мигающем и почти разбитом экране прибора было фото женщины и мужчины. Почти рыжие, русые волосы обрамляли светлое лицо, а глаза улыбались точно так же, как и она сама. Светились будто изнутри, пока она обнимала маленького мальчика, с такой же копной русых и непослушных волос. Однако мужчина, который стоял рядом с ними на фоне какого-то строения похожего на старые постройки двухсотлетней давности, заинтересовал Всеслава больше. Его внешний вид, и то как он смотрел исподлобья, заставили Князя внимательно осмотреть его фигуру, прищурившись.

"Пепельные волосы и острые черты лица. Кто ты такой? И кто твоя женщина?" - мелькнуло в голове Всеслава, когда он сжал аппарат в руке, обернувшись и поднимая взгляд на кобылу, которая била копытом у кромки топей, опасаясь за своего хозяина.

Князь откинул накидку и пошел обратно к берегу, вспоминая взгляд девки, посмевшей назвать его сына мальчиком. Его наследника и единственную причину, из-за которой Всеслав начал войну, простолюдинка назвала по имени, а Яр назвал ее княжной.

"Какая-то дикая ересь!!!" - прорычал в голове мужчина и схватился за седло, всадив ногу в стремена и садясь на лошадь.

Морана довольно заржала и повинуясь движению ремней, обернулась в сторону дороги, ведущей обратно к резиденции. Князь покидал топи, опять заставив кобылу скакать галопом обратно. Однако сейчас он сжимал в руке первое доказательство того, что его сын не врал ему действительно никогда. Ведь Яр четко рассказал, что видел странный пульт в руках у княжны, когда она его кормила. Видимо именно этот пульт был и в руках Всеслава.

Яркий луч рассвета разрезал небосвод, окрашивая пики гор в палитру золота и огня, пока лошадь скакала всё быстрее, оставляя за плечами Князя то, что он никогда бы не смог рассмотреть с земли.

Только горный ястреб, наблюдающий зорким взглядом за скачкой всадника с высоты скал, смог бы увидеть то, что было выжжено за поверхности топей, как клеймо. Птица расправила широкие крылья, и взмахнув оперением оттолкнулась от камня, взмывая ввысь. Заклекотала и облетела огромные топи, которые тонули в зелени соснового леса. Ястреб заклекотал опять и очертил круг, в котором был выжжен шестиконечный крест.

Птица взмыла ещё выше, перегоняя метель и стужу. Полетела вдоль вершин скал, и только обогнув огромную горную гряду, опустилась на руку, обтянутую черной перчаткой из грубой кожи. Ястреб заурчал и сложил крылья, смотря в глаза своего хозяина. Во взгляд, лишенный всего живого, во взор полностью черных глазниц, лишенных даже белков.

Хозяин птицы мягко расплылся в улыбке, и натянув плотнее на голову капюшон из черной кожи, расшитый краеугольным орнаментом золотых нитей, погладил ястреба по клюву.

- Молодець, Градівник! *(Молодец, Громовец!) Нехай відтепер той бовдур сам свою дівицю шука. Нам вже час до ґазди... *(Пускай теперь тот болван сам свою девку ищет. Нам время возвращаться к хозяину...)

Мужчина повернулся и спрыгнув на тропу между скал, начал насвистывать, припеваючи:

- Там, де гори й полонини... Де стрімкі потоки-ріки... Найшов князь свою дівчину... Хай відтепер сердце гине... *(Там, где горы и вершины... Где потоками ревёт река... Нашел князь свою дивчину... Сердце в страсти скоро сгинет...)

***