И смех и грех, или Какая мука - воспитывать! (СИ)

Но когда он мрачнее тучи на следующее утро вышел из комнаты и увидел, как на кухне Арина своими фирменными, плавными движениями доставала что-то из шкафа и морщила носик, его будто догнало, накинулось сзади «глубоким капюшоном» и вцепилось в «холку» вчерашнее желание обнять, прикоснуться или даже поцеловать, тем самым ясно дав понять, что уже ничего не будет как прежде.

«Будет! — сжал зубы Иван. — Обязательно будет. Или я не Бес».

Только когда Арина уходила с кружкой кофе к себе в комнату — потому что рядом с таким опекуном кусок в горло не лезет — посмотрел вслед на её изящную тонкую шейку под забранными вверх волосами, и внутри что-то защемило. Рот наполнился слюной, и опять шевельнулось в штанах.

«Да твою ж мать, — с раздражением отставил чай Беспалов. — Валить надо отсюда. Валить. И подальше, и на дольше».

Когда он выходил из дому, на кухне появилась Марго.

— Собака на сене, — прошипела она ему в спину. — Ни себе, ни людям.

«Чёрт! — закрыл за собой входную дверь опекун и застыл на месте. — А что вот, например, скажет Марго, если я… и её сестра… — он сглотнул с трудом. Но тут же его глаза распахнулись, и челюсть отвисла уже максимально. — А ведь есть ещё и мать. — Он покачал головой и посмотрел в потолок. — Меня кастрируют. Стопудово».

Но и в то же время, с самого дна души поднималась какая-то небольшая радость. Эдакое предчувствие счастья. Предвкушение чего-то выдающегося, неповторимого. Всё это было чем-то новеньким, неизведанным, не пройденным. Классным!

* * *

— Привет, — Макар обнял за плечи и чмокнул в щечку.

В ответ Арина улыбнулась и взмахнула ресницами.

— Привет.

Они привычно встретились перед школьной калиткой. Вообще-то, всё как обычно, только сегодня суббота, и вчера Иван выгнал её парня из её же дома.

— Жених и невеста тили-тили тесто! — ударил Гусева сзади линейкой и тут же быстро пробежал вперёд Яшка — младший братишка. В этом году он пошел во второй класс.

— Яшка-букашка, — ответил ему Макар. — Яшка-какашка, — добавил для ясности.

Маленький проказник показал язык, оборачиваясь на бегу, а когда отбежал на безопасное расстояние, остановился и повернулся к парочке.

— Слышь, Мак, — кивнул брату на Арину, — смотри, не завали её. — Подпрыгнул и поправил лямки рюкзака на плечах. — Отец тебе задаст.

— Брысь, мелочь! — сделал на него широкий шаг Макар и топнул. — Не то я сам тебе задам.

— Ромео и Джульетта сидели на балконе! — со всех ног ринулся в школу пацанёнок, горланя что есть мочи.

Арина с Макаром с улыбками проводили глазами маленькую быструю фигурку.

— Как вчера всё прошло? — настороженно поинтересовался парень.

— Нормально, — пожала плечиком девушка.

— Этот гандурас тебя не обидел?

— Макар, он не… — она хотела повторить слово, но не стала. — На самом деле, он хороший.

— Хороший? Вот как? Да у тебя, крошка, уже стокгольмский синдром! Интересно, когда это он успел? — опять обнял её Гусев.

— Нет у меня никакого синдрома, — высвободилась Арина и просто пошла рядом. — Он о нас с Марго знаешь как заботится. Ни в чём не отказывает. — Вскинула она гордо подбородок. — Её отвозит и забирает. Когда она заболела, привёз своего врача.

— Ну так… — теперь уже приобнял её за талию Макар, — вчера тогда какая муха его… Чего надо-то?

— Он отвечает за нас. Он и сам молодой, поэтому…

— И что? Ему теперь всё можно? Он же контролирует тебя!

— Я не знаю, — нахмурившись, Арина остановилась у первой ступеньки школьного крыльца и развернулась к своему спутнику. — Он… — девушка запнулась.

Вчера она почувствовала. Правда, почувствовала. Ощутила кожей нечто щекотливое, зачатки какой-то эйфории, какую-то искру в том, как вёл себя Иван, как пожирал её глазами там, в холле. Он смотрел на неё, как смотрят парни на девушек в фильмах, когда выбирают их. Для себя лично.

Конечно же, всё это казалось настолько невероятно-странным, что тут же заставляло сомневаться в своей реальности.

«Этого не может быть. Мне все привиделось», — девушка боялась поверить своему счастью. Перед рухнувшими иллюзиями и разочарованием, да ещё и построенными на собственной глупости и наивности, она была откровенной трусихой. Боялась жутко. Арине и не снилась, такая уверенность в себе, как у сестры.

В двадцатилетнего Беспалова невозможно было не влюбиться. Мальчик-конфетка, мальчик-мечта.

Высокий, стройный, даже худощавый, взрослый, сильный, умный, успешный студент, спортсмен, он казался ей каким-то лучезарным обитателем Олимпа ещё тогда, когда приезжал на каникулы из Принстона. По сути, он был её первой любовью, её принцем на белом коне. Фантазией. Такой же сладкой и недостижимой, как Эдвард Каллен и Зейн Малик.

Мама говорила, что Иван — их старший брат, но Арина не знала, какие они, братья, поэтому думала о Ване, как о мальчике. Как о лучшем из всех мальчиков. Она представляла себя прекрасной принцессой, которую полюбит и заберёт с собой Иван царевич. Он поцелует её, и они вместе ускачут на белом коне в далёкое царство Америку.