И снег приносит чудеса

В этом году зима долго не хотела начинаться. Немного припорошит снежком дома, машины и газоны – глядишь, уже всё и растаяло через пару часов. Много есть в мире вещей, на которые человек способен запросто повлиять. Реки вспять поворачивает, горы разносит в пыль, в космос летает. Но вот ускорить времена года пока еще никто не пробовал. «Каждому явлению свое время!» – думал Иван Силыч, пока выгуливал девочку Марусю на детской площадке. Снег сегодня выпал красивый. Скоро, подумалось ему, будут и сугробы, и лед на катке.

– А ты какие подарки любишь, Иван Силыч? – спросила его Маруся.

Дети – святые существа. Им кажется, что на праздники всегда должны быть подарки. А ведь бывает так, что подарков никаких и нет. Кто вообще сказал, что нужно ждать подарков? И от кого? «Здравствуй, дедушка Мороз, борода из ваты…» Ну, а кто еще? Друзья остались в прошлом. Близкие думают, что ты настолько полон и самодостаточен, что ничем тебя не проймешь.

– Тебе в детстве что дарили? – Маруся не унималась. Попробуй вспомни. Что дарили? Кулёк конфет есть – уже хорошо, праздник удался. Дед Мороз домой не приходил. Не тот, что ли был дом? Камина не было, трубы значит, тоже. Батарея центрального отопления дарила тепло хозяевам и в праздники и в будни.

Вылезешь ночью в форточку и смотришь на небо. Где-то там по Млечному пути скачет время на колеснице, Санта-Клаус покрикивает на оленей, Дед Мороз кутается в шубу в санях, волхвы бредут опираясь на посох. Слышен уже скрип снега под ногами. Идут потихоньку, поют свои дорожные песни на неведомых никому языках. Волхвы смотрят в небо, по звёздам прокладывают путь. Несут тяжелые торбы, расшитые серебром и золотом, диковинными узорами. В каждом узоре – слово спрятано, в каждой вязи – разговор с Творцом. Символы и черты, резы и клинья складываются в священные письмена. Письма миру и городу. Сквозь время и пространство, по векам и эпохам, каждому найдется что сказать.

– Здравствуйте, – прервал его размышления ночной звонок в дверь. На пороге стояли два здоровенных мужика в черных пальто и кожаных кепках. – Извините, хозяин, что потревожили вас. Коллекторская служба, можно вас в свидетели записать? Фамилия ваша как?

– Фамилия моя Корольков. А вам зачем? Что за дела ночью?

– Застать днём ваших соседей невозможно. Будем акт составлять.

– Каких соседей?

– Из двенадцатой квартиры! Квартплата, задержка. Сейчас с этим строго, на уведомления не отвечают, на повестки не являются. Будем разговаривать на месте. Как вы говорите, ваша фамилия?

– В двенадцатой квартире кто-нибудь живет?

– Живут. Вот документы. Прописано целых двенадцать человек. Фамилии какие-то … не разберешь. Задержка по коммуналке, целых… щас посмотрю, – один из бугаёв полез в чёрную папку, которая пухла от количества документов, которые в нее были втиснуты.

– Двенадцать человек! – присвистнул Иван Силыч. – А я и не видел никого, ни разу!

– Так живут они там или не живут? Звони! – скомандовал один другому. Тот нажал на дверной звонок, но вместо пронзительного звонка понеслась по подъезду волшебная музыка. Слышались в ней барабаны арабских бедуинов и свирели балканских пастухов, органные трубы европейских костелов и струны библейских кинноров, протяжный гул труб-шофаров и льющийся водопадом ритм псалтерия.

Но, казалось, что мужики в черных пальто ничего такого не слышали. Наоборот, бугай, который звонил в дверь, повернулся к своему коллеге, скрипнул зубами и недовольно сказал:

– Лёх, ну что я говорил, нет там никого! Сколько можно звонить? Полчаса стоим. И вот этот товарищ, говорит, что нет там никого, – он кивнул на Ивана Силыча, у которого в ушах все звучала волшебная музыка. – Чтоб я еще раз в ночную пошел! Да пропади они пропадом! Пусть доплачивают за ночные выходы. Нет никого, а мы ходим и ходим!

– Извините, товарищ, за беспокойство, – сказал другой бугай Ивану Силычу. – Спокойной ночи!

Оба черных пальто как-то неуклюже ретировались. Не оборачиваясь, словно спешили поскорее в свои унылые присутственные места, где даже тараканы живут среди служебных бумаг, всё ненавидя и горюя о лучшей доле.

И снег, падающий с неба в эту ночь, принёс чудеса.

Иван Силыч стоял на лестничной площадке в домашних тапочках и халате, а из открывшейся с хрустальным звоном двери двенадцатой квартиры начали выходить люди, почти в таком же одеянии, длинных халатах, замысловатых головных уборах и обуви, которую Иван Силыч видел разве что на картинках в детстве. Они двигались медленно, и так плавно, словно плыли по воздуху. Музыка не смолкала, а, наоборот, развивалась, возникали новые темы и слышались другие инструменты.

Они проплывали мимо Ивана Силыча, и каждый, проходя мимо него, кланялся с почтением. Некоторые были с длинными бородами, похожие на старцев из древних сказаний. Некоторые – без бород. По одежде и профилю лиц, было похоже, что это люди с Востока.