И снова декабрь (СИ)

   Ушел я лишь вечером. Чем занимались целый день? Разговаривали, слушали музыку, даже посмотрели какой-то фильм. Я еще никогда не видел такой красивой и большой комнаты, поэтому первую пару часов таращился на все вокруг. Мне нравились стеллажи с книгами, занимающие целую стену; нравилось, что в комнате нашлось место и телевизору, и музыкальному центру, и компьютеру; нравилось удобное кресло, в котором я сидел, и легкие занавески на окне; нравился даже пестрый коврик, лежащий возле кровати. Я, простой деревенский парень, жил совсем иначе. И комнаты своей у меня отродясь не было, жил в проходной. Две отдельные занимали сестра и родители.

   От обеда я попытался было отказаться, но Алла Эдуардовна и слушать не захотела мой лепет. Обедали мы с Диночкой вдвоем в этой же комнате. Это меня немного успокоило. Маленький столик был подвинут к кровати, и я помог девушке сесть. Ей почему-то все происходящее казалось смешным, она часто поглядывала на меня и улыбалась, а я больше всего на свете боялся что-то сказать не то, сделать не так и тем самым разочаровать ее.

   Около четырех в комнату зашел отец Дины, расспросил ее о самочувствии, поблагодарил меня за помощь. Я встал и начал прощаться, дольше оставаться было просто неудобно.

   - Не уходи, побудь еще, - попросила Дина.

  Я стал говорить, что уже поздно, что ей нужен отдых, что, если она позволит, я приду завтра. Мои слова девушку нисколько не убедили, но спорить со мной она не стала, лишь с укором посмотрела на отца.

   - Папа, ну что же ты... Попроси Костю остаться, пригласи его на ужин.

   - Конечно, конечно, - заторопился отец, - если у молодого человека нет важных дел, то прошу с нами отужинать.

  Пока я придумывал новые и более убедительные отговорки, Дина решила все за меня.

   - Папа, Костя согласен, - она захлопала в ладоши. - Я знала, знала, что он согласится!

   Когда отец вышел, я снова сел в кресло, стоящее возле кровати, и взял девушку за руку. Потом поднес ее к лицу и прижал к щеке. Так мы и сидели некоторое время и молча смотрели друг на друга. Не знаю, что Дина видела в моих глазах, в ее же плескалось нечто такое, отчего мне очень захотелось девушку поцеловать. Я, конечно же, не решился, о чем и жалел всю обратную дорогу до общежития. Дина мне нравилась, я ей, видимо, тоже. О ее болезни и о том, что она не всегда уходит побежденной, я даже не хотел думать.

   И меня нисколько не смущало, что все закручивалось слишком быстро. Да и кого в юном возрасте это смущает? Молодость ведь не умеет ходить тихо и спокойно, а смотреть под ноги, чтоб ненароком не сломать себе шею, и подавно. Она несется по дорогам жизни вприпрыжку, часто не давая себе труда хоть иногда останавливаться, чтобы просто перевести дух.

   Это произошло несколько позднее. На четвертый день Дина начала понемногу ходить. В тот день и случился наш первый поцелуй. Мы стояли возле окна и смотрели на вечерний город. Мне было приятно находиться рядом, чувствуя близость девушки. Я подвинулся к ней чуть-чуть ближе и коснулся ее руки. Диночка вздохнула и положила голову на мое плечо. И тогда я ее поцеловал. Осторожно и очень нежно: она была такой хрупкой и беззащитной, что я просто не представлял, как можно было сделать это иначе. Потом и она легко прикоснулась своими губами к моим, прошептав, что еще никогда и никого... И тут я понял, что пропал. Совсем пропал...

   Еще в мой первый день в этом доме отец Дины проводил меня до двери.

   - Пообещал прийти утром, - обратился я к нему, - а теперь не знаю, что и делать. Занятия опять пропускать придется, а декан у нас еще тот...

  Почему-то разговаривать со Львом Николаевичем мне было легче, чем с его женой. Он же заговорил совсем о другом.

   - Мы о тебе ничего не знаем. Расскажи в двух словах.

   Я выполнил его просьбу. Лев Николаевич внимательно выслушал, но продолжать разговор не торопился. Я начал было прощаться, но он прервал меня.

   - Послушай, Константин... Твоего декана я хорошо знаю и с ним договорюсь. Может, это и неплохо, если еще несколько дней, а лучше неделю, ты проведешь с Диной, ей все веселее будет. Из-за болезни у нее и подруг, считай, нет. Все время одна. Я буду рад, если вы подружитесь.

   Я, конечно, тут же согласился. Он протянул мне руку, я ее пожал. Это было больше похоже на скрепление какого-то договора. Наверно, так оно и было. В те минуты мне и в голову не могло прийти, что институт будет заброшен на целых два месяца.

   Мои последующие дни были поделены на части: перед обедом я уходил, перекусывал где-нибудь, потом возвращался и оставался до ужина. Алла Эдуардовна хотела было завести об этом разговор, но я лишь молча покачал головой. Она все поняла правильно и больше не настаивала. На пятый день Дина с самого утра предупредила, что после обеда придет врач, и это надолго. Мы распрощались, я пообещал прийти утром.

   Она встретила меня, сидя в кресле. Улыбаясь, я подошел и поцеловал ее куда-то в макушку. Дина не отстранилась, но и не улыбнулась в ответ. Я удивленно посмотрел на нее. Она же осталась такой же серьезной, лишь лицо было бледнее обычного. Стало тревожно.

   - Ты расстроена? Что сказал врач?