И снова однажды… Розы. Любовь. Путешествия

Однажды моя приятельница пригласила меня на девичник. Попивая экзотический чай, привезённый хозяйкой из не менее экзотической страны, пообсуждав мировой кризис и его последствия, посплетничав, заговорили на третью важную тему после погоды и здоровья – о садово-ландшафтных проблемах. Одна дама приходила в восторг от цветов на Королевской площади Брюсселя, другая взахлёб рассказывала о цветущей японской сакуре в Закарпатском городке Ужгороде, третья восхищалась разноцветными гортензиями вокруг итальянского озера Комо. Моё врождённое чувство справедливости потребовало немедленного удовлетворения, и я безапелляционно заявила, что лучшие сады и парки – в Англии. Например, в Лондоне розы цветут круглый год. Последняя отцветает в феврале, а первая распускается в марте. Свои слова я подтвердила снимком на мобильном телефоне от третьего января: цветущие кусты роз под снежной шапкой. Немедленно все высказались о розах, о трудностях их выращивания в местном суровом климате, о сортах, питомниках, болезнях, капризах и красоте примадонн цветочного мира.

Чужие достижения меня не радовали, напротив, они пробудили в душе острую и неприятную зависть.

Поэтому, не имея своих садовых успехов, я поведала собравшимся о фестивале «Императорские сады России» в Петербурге и о поисках старинного розового куста, посаженного одной из русских императриц. Как было бы чудесно вновь обрести утраченный запах самого изысканного и царственного соцветия!

Рассказ о празднике в Михайловском парке Русского музея взволновал садоводов-любительниц. Они засобирались на майское мероприятие, пообещав помощь и поддержку замечательному начинанию. Самое удивительное, что слова не разошлись с делом. Через несколько дней II Международный фестиваль «Императорские сады России» в Санкт-Петербурге получил в подарок удивительную историю о розе.

* * *

07 августа 1921 года ушёл из жизни верный рыцарь Прекрасной Дамы, оруженосец русской поэзии Александр Блок. Незадолго до смерти он написал:

Мне пусто,
мне постыло жить!

Он устал, он разочаровался, он был болен. И не спасла его Вера, и не защитила его Любовь, и он «… не совершил того… Того, что должен был совершить».

Блока хоронили в воскресенье. Восемнадцатилетний студент Петербургской консерватории Борис Малышев долго стоял у подъезда дома № 57 на Офицерской улице, прежде чем поднялся на четвёртый этаж и решился войти в незапертую квартиру поэта. В полумраке приспущенных штор мерцали свечи, сладко пахло цветами. Какой-то юноша, совсем мальчик, судорожно всхлипывал. Борис узнал женщину в трауре, сидящую на стуле у стены, – Анна Ахматова. Постояв у гроба, он отошёл к окну, из которого открывался вид на грустную набережную речки Пряжки, на унылые заброшенные доки залива с кораблями-призраками. Совсем не так представлял Борис свой визит к любимому поэту Вслед за старшим братом Сергеем он вступил в «Общество имени Блока», члены которого, собираясь, читали друг другу стихи, подражая монотонно-гипнотической манере их кумира. Борис мечтал «о подвигах, о доблести, о славе», грезил о таинственной незнакомке, об очах «синих, бездонных». Дважды ему посчастливилось присутствовать на поэтических вечерах с участием Блока. Тогда он не решался подойти к нему, но дал себе слово написать стихи, чтоб не стыдно было показать Учителю. Увы, теперь этой мечте не суждено сбыться.

Борис очнулся от грустных мыслей. От большого количества людей, от голода, от дурманящего запаха белых лилий у него кружилась голова. Он стал пробираться к выходу и в дверях столкнулся с высокой худенькой девушкой. В руке она держала розу необычного красно-оранжевого цвета. Борис извинился, пропуская девушку в комнату. Она посмотрела на него. Взгляд огромных зелёных глаз из-под копны густых вьющихся ярко-рыжих волос был печален. Ему показалось, что она недавно плакала. Он оглянулся ей вслед, увидел, как она подошла к гробу, чуть наклонилась, внимательно и серьёзно вглядывалась в лицо поэта. Её губы шевелились, словно читали молитву или стихи.

Принесённая роза, коснувшись щеки Блока прощальным поцелуем, опустилась на другие цветы.

Дальнейшее происходило быстро и суматошно. Стали выносить гроб, на узкой лестнице при повороте часть цветов, лежавших сверху, выпала. Борис наклонился, чтобы их поднять. У него в руках оказалась та самая оранжевая роза. Ни о чём не думая, он спрятал её в карман. На улице Борис искал глазами рыжеволосую девушку. Её нигде не было.

Вернувшись домой, он положил лепестки осыпавшейся розы в тетрадь от руки переписанных любимых стихов Блока – грустная память о дне похорон поэта, воспоминания о встрече с зеленоглазой незнакомкой.