И снова Оливия

Была осень, листья сменили окраску, однако еще не опали, и золото с багрянцем на кленах у дома Ларкинов сразу бросалось в глаза, но, по правде говоря, еще задолго до пожара дом выглядел печально. Во дворе трава по колено, а за нестрижеными кустами и деревьями не разглядеть громадных окон с переплетом. Неудивительно, что в городе удивились, узнав, что Роджер Ларкин никуда не уехал, а по-прежнему жил в своем доме. Но какая ужасная смерть! Сгореть заживо, оттого что двое наркоманов варили себе мерзкое зелье прямо у тебя под носом. Естественно, о пожаре судачили много и долго. Ларкины изначально мнили себя лучше других, Луиза слыла красавицей, с чем в городе единодушно соглашались, и работала психологом в местной старшей школе, но с тех пор как ее сын нанес некоей женщине двадцать девять ударов ножом и отправился отбывать срок за страшное преступление, в здравом уме ее больше никто не видел. Где пребывала их дочь? Никто понятия не имел.

* * *

Джек и Оливия, выезжая из Кросби, проехали мимо сгоревшего дома Ларкинов, и Оливия, глядя в окно автомобиля, сказала:

– Жаль, жаль, жаль. – Затем чуть вывернула шею. – Ого, там кто-то припарковался. За деревом. Чья это машина?

* * *

Машина принадлежала дочери Ларкинов.

Сузанна приехала из Бостона накануне вечером и сняла номер в гостинице «Комфорт» на окраине Кросби, зарегистрировавшись под фамилией мужа. Утром она отправилась взглянуть на дом, а точнее, на то, что от него осталось, и позвонила единственному человеку в городе, с которым поддерживала отношения, – человеку, известившему ее о трагическом происшествии, адвокату отца, Берни Грину. Берни сказал, что приедет за ней; Сузанна не помнила, как добраться до его дома.

Помогите, помогите, помогите, стучало у нее в мозгу с той минуты, как в ярком утреннем свете она увидела страшные развалины на месте родительского дома. Не рухнул лишь один угол, все прочее валялось кучей грязного мусора, битого стекла и почерневших досок. Низкие облака заволокли небо будто ватным одеялом. Сузанна сидела в машине, у нее дрожали колени, она грызла кожу вокруг ногтей. Перед ветровым стеклом покачивался обгоревший клен. Помогите, помогите, помогите.

Когда Берни затормозил на подъездной дорожке – шины поскрипывали на углях и пепле, – Сузанне показалось, что к его машине она словно летит по воздуху. Она знала этого человека с детства. Высокий, полноватый, он вышел из машины и открыл дверцу у пассажирского сиденья.

– Берни, – прошептала Сузанна, усаживаясь.

– Здравствуй, – ответил он.

До его дома они ехали молча, застенчивость лишила Сузанну и голоса, и слов.

– Ты сейчас вылитая мать, какой она была в твоем возрасте, – заметил Берни, когда они поднялись в его кабинет, устроенный на втором этаже его дома. – Присаживайся, Сузанна. – Жестом он указал на кресло с обивкой из красного бархата. – Пальто снимешь?

Сузанна покачала головой.

– Как твоя мама? Она знает? – Берни медленно опустился в кресло за письменным столом.

Сузанна прижала ко рту тыльную сторону ладони, затем подалась вперед:

– Она действительно больше не с нами, Берни. Вчера вечером, когда я ей сказала: «Я твоя дочь», она заявила, что ее дочь умерла.

Берни смотрел на Сузанну из-под полуприкрытых век. Выждав с минуту, он спросил:

– Как дела на работе? Ты по-прежнему в Минюсте?

– А?.. Да-а, на работе все хорошо. С этим у меня все хорошо. – Сузанна откинулась на спинку кресла. Ее немножко отпустило.

– В каком отделе?

– Защита прав ребенка, – ответила Сузанна.

Берни кивнул.

– Эта работа меня убивает. Я сейчас веду одно дело… – Не закончив, Сузанна коротко махнула рукой: – Не обращайте внимания. У меня всегда так, но я люблю ее, мою работу.

Берни молча наблюдал за ней.

– Знаете, – продолжила она после паузы, – по-моему, отец никогда не считал меня настоящим юристом. Ну, вы понимаете, о чем я.

– Ты настоящий юрист, Сузанна.

– Знаю, знаю. Но для него, Мистера Инвестиционного Банкира, работать в госучреждении да еще заниматься правами детей было как-то… Но он гордился мной. Я так думаю. – Она посмотрела на Берни, тот опустил глаза.

– Я уверен, что он гордился тобой, Сузанна.

– Но он когда-нибудь говорил вам об этом? Что он гордится мной? – спросила она.

– Ох, Сузанна. – Берни поднял на нее усталые глаза. – Я знаю, что он гордился тобой.

Сузанна посмотрела в дальнее окно с длинными белыми шторами и красным карнизом, между раздвинутыми шторами над рекой расползались облака. Сузанна перевела взгляд на Берни: