И снова — здравствуйте!

— Я искала тебя, Иван… — снова вздохнула Анна, после чего отставила свой стакан с соком на поднос, улеглась поудобнее на своём покрывале и… принялась расстегивать перламутровые пуговички на светлой блузке своей студенческой формы.

— Эм, Леди, шутка как-то начинает заходить слишком далеко. Не находите? — чуть не поперхнулся соком я, увидев действия своей собеседницы. Никакой «носокрови», нет, но, согласитесь — до крайности неожиданное развитие событий. Ведь не было же у нас ранее никаких даже малейших намеков на романтику. — «Нормально же общались, чего ты, а?».

— Помнишь, там, на смотровой площадке дирижабля… — полностью пропустила мимо ушей мои возгласы она, продолжая расстёгиваться и глядя при этом строго вверх, над собой, в искаженное Артефактом небо.

— Помню, — хмуро отозвался я, понимая, что, видимо, к шутке всё свести всё-таки не получится. А значит, не стоит и тужиться. Можно и посерьёзнеть.

— Магия Смерти… Энергия Смерти… Маги, имеющие хоть какое-то сродство с ней, очень редки. Реже них только «хроники», — тем временем, продолжила говорить Анна. Пуговицы уже закончились, блузка была полностью расстёгнута, но всё ещё оставалась не распахнутой и с достаточной надёжностью скрывала тело девушки от моего, чего уж греха таить, жадного взгляда. Разум разумом, самоконтроль самоконтролем, но и инстинктивные, рефлекторные реакции никуда не денешь.

— Кто? — не понял крайнего слова я.

— Хрономаги, — пояснила девушка. Видимо, и она сама не так, чтобы очень спешила переходить к следующему этапу своего же плана. Тянула время. От того и так охотно отвечала на левые, уводящие разговор в сторону, вопросы. — Маги, имеющие сродство с энергией времени.

— Ни чего себе! И такие в мире есть? — подивился я.

— В этом мире чего вообще только нет, — вздохнула Анна. — Но «хроники» очень редки. Не каждое поколение даже один такой появляется. Маги Смерти встречаются всё-таки чаще…

— Это хорошо или плохо? — решил немного прояснить её отношение к этому вопросу. Ну, по крайней мере, попытаться. Ведь оценочные категории настолько субъективная вещь, что отдельно от личности, их высказывающей, просто не существуют.

— «Хорошо», «плохо»… это очень относительные понятия, — хмыкнула Анна. — То, что «хорошо» для одного, может оказаться «плохо» для другого. Даже ужасно… Как тот же топор: им можно дров нарубить для того, чтобы растопить печь и приготовить еду, а можно соседа по голове стукнуть… Магия Смерти — это тоже не хорошо и не плохо. Это просто есть.

— Трудно ожидать таких абстрактно-философских суждений и мыслей от такой красивой и юной девушки, — невзначай бросил я маленькую… или не очень, провокацию.

Анна не ответила на неё. Только немного загадочно улыбнулась. А потом продолжила.

— Мага Смети найти трудно. Ещё трудней — найти адекватного Мага Смерти, вообще способного ещё вести разговор… с живыми, — снова тяжело вздохнула девушка. — И уж совсем невозможно — Мага Смерти, который согласился бы… лечить.

— Лечить? — брови мои практически сошлись у переносицы от прозвучавшего слова. Кажется, я смог, наконец понять, к чему именно она клонит. Что ей от меня надо и к чему этот вот стриптиз. — Ты больна?

— Это не болезнь, — вздохнула Анна. — Это рана, — сказала и раскинула в стороны края блузки, оголяя и подставляя под мой взгляд своё тело. Под взгляд, который тут же, автоматически к этому телу и прикипел.

Вот только, зря. Эротики там было маловато. И легкой, и откровенной, и даже порно. Там был хоррор. Очень некрасивый и неприятный хоррор: чуть ниже груди, которая действительно была хорошего такого третьего размера, немного даже задевая её снизу, на коже девушки расплылось жутковато выглядящее пятно.

И, если я говорю — жутковато, то это действительно жутковато! Даже для меня… после того, что я успел повидать и в чем поучаствовать.

В центре этого пятна была сквозная дыра примерно с черенок от лопаты шириной, такая же круглая, как этот самый черенок. И ладно бы только дыра — что я дыр в телах не видел, что ли? Нет, края этой дыры были гнилыми. Больше того, они гнили постоянно, прямо сейчас, в реальном времени. Плоть девушки разлагалась. И словно бы шевелилась при этом, будто невидимые черви активно копошились в этой ране. Нет, понятно, что края раны шевелились и так, сами по себе, из-за процесса дыхания, поднимаемые и опускаемые рёбрами, это само собой. Но шевеление мерещилось или не мерещилось… и помимо этих движений.

Вокруг этой дыры расползалось собственно само пятно. От центра, где его составляло уже откровенно гниющее мясо, к краям, расположенным где-то сантиметрах в двадцати от дырки, где было лишь лёгкое воспаление, переходящее в здоровую чистую кожу. Через все возможные градации, лежащие между этими двумя крайностями.

Но, как будто этого было мало, прямо из тела, вокруг дыры торчали краешки каких-то штырей, вершинки многогранников. Какие-то торчали наружу, какие-то были затянуты кожей, но были заметны буграми.