И солнце взойдет. В болезни и в здравии

Они пришли к ней ещё осенью. Прилетели на пару дней то ли с Аляски, то ли прямиком из Канады. В любом случае, их французский был просто ужасен, и Эвелин ещё долго вздрагивала от утрированного «р», которое будто намеренно выделял американец. Грубый, громкий, но мгновенно стихавший, стоило заговорить его спутнице. А та улыбалась так светло и открыто, что мадам Ош предпочла бы выпить с ней чашку чая, а не обсуждать то, в чём сама она в глубине души сомневалась. И зачем этому белокурому ангелу настоящий чёрт? Бог его знает… В общем, они были странными, как и весь тот ноябрь. Не холодный, но зябкий. Солнечный, но полный то ли дымки, что приходила с большого женевского озера, то ли летевшей с гор снежной крошки. Прямо, как эта самая пара, и Эвелин Ош не могла припомнить ни другой такой осени, ни клиентов подобных этим двоим. Их присутствие было тревожным, но не из-за чувства беды, а ощущения чего-то грядущего, важного и значительного. Волнительным. Эвелин улыбнулась, когда удалось подобрать нужное слово. Да, их присутствие было очень волнительным. И когда эти двое уселись на предложенный им диван, мадам Ош поняла, будет непросто.

And I'd save everyday like a treasure and then
Again and again I'd spend them with you

И я сохраню каждый день, точно чудо,
Проведённый снова и снова с тобой

Её опытный взгляд тут же выхватил ряд контрастных деталей. Да, впрочем, их не заметил бы только слепой. Он и Она. Как домино, игральные кости или клавиши у рояля: настолько они были непохожи друг на друга, но неизбежно вместе. Будто, если разорвёшь эту связь, и всё сломается. Не зазвучит музыка, не сложится комбинация, отвернётся удача. И, наверное, так и должно было быть где-нибудь в идеальном мире глянцевых журналов свадебной моды, но… Он пугал.

Рискни мадам Ош признаться себе, то, безусловно, подобрала бы одно ёмкое слово, чтобы описать своего клиента. Но, увы, известный на всю Женеву распорядитель была слишком воспитана и никогда не посмела бы озвучить вслух подобную грубость. Однако замерший перед ней человек был до чёртиков странным. Как тот самый ноябрь, где в тридцати днях смешалась целая тысяча непонятных моментов. Да-да. Резкий и порывистый, её клиент мог замереть посреди кабинета столь неожиданно, словно к чему-то прислушивался. Имея явно поставленный голос, которым можно было успешно командовать армией, вдруг затихал, чем порой приводил мадам Ош в незаметное для других удивление. Он был высоким, но при том каким-то изломанным. Чёрным, хотя одевался исключительно в серое. Мрачным, с нарисованной на лице улыбкой, но с невообразимо счастливым взглядом. Взрослым. Нахальным. Резким. Громоздким. Уверенным. Прихрамывающим. А ещё… ещё… А ещё у него были самые страшные руки, что она кода-либо видела. Все в длинных свежих следах из рваных линий красных рубцов, точно они лишь недавно прошли через огромную мясорубку. Жутко. Жутко и странно, потому что то, как он прямо сейчас вертел меж своих длинных пальцев найденное на ступенях перо, было достойно фокусника из «Cirque du Soleil». Мадам Ош никто не говорил, но как-то сразу стало понятно: он врач. Как и она. Кажется, травматолог, а может, и нет. Вроде бы, очень известный, но…

And I've looked around enough to know
You're the one I wanna go through time with
Through time with
Through time with

Я давно хожу по свету
И я точно знаю, ты та, с кем хочу
Прожить вечность
Прожить вечность…

Мадам Ош заставила себя посмотреть на замерших с ней рядом мужчин. Один кивок, взгляд почти чёрных в полумраке глаз, что смотрели так пристально, будто он знал все её мысли, и человек похромал дальше. Туда, где находился скрытый сейчас алтарь и ждал своего часа священник. Эвелин переступила с ноги на ногу, вновь посмотрела на светившийся тусклым утренним светом дверной проём, а затем всё же не удержалась и оглянулась. К ней спиной, скрестив за спиной те самые изуродованные руки, стоял клиент и точно знал, что на него смотрят. Для человека, который привык скрываться за маской и безликим костюмом, он был чересчур эпатажным, чем бил под дых. И всё-таки, как можно оперировать такими руками?!

Эвелин в удивлении приподняла бровь, но тут, словно в насмешку, в тех самых пальцах опять закрутилось небольшое перо. Нет, определённо, он издевался. Однако, когда мадам Ош уже хотела непрофессионально фыркнуть на такое позёрство, атмосфера в пустой часовне неожиданно изменилась.

If I had a box just for wishes
And dreams that had never come true
The box would be empty except for the memory
Of how they were answered by you