И солнце взойдет. В болезни и в здравии

Будь у меня ларец для желаний
И для мечт, которым никогда не бывать
Он был бы пуст, если б не память
О том, как их исполнила ты

Это произошло как-то сразу. Удивительно резко. По проходу вдоль пустых деревянных скамеек скользнула единственная подружка невесты, тихо заняв своё место, но за секунду до этого… За один быстрый вздох… За самый крошечный миг, как хоть один из присутствующих что-то заметил, перо в изломанных пальцах вдруг резко замерло, а потом его стиснули с такой невиданной силой, что оно лишь чудом не треснуло. Эвелин видела, как, услышав шаги, стремительно оглянулся рыжеволосый шафер; как благоговейно вздохнула подружка невесты; как поднял голову встрепенувшийся священник… Однако широкие плечи под чёрным сукном костюма лишь на мгновение напряглись, прежде чем усилием воли расслабились.

Он, конечно же, нервничал. И впервые его поведение казалось Эвелин правильным. Так должно быть, когда в твою жизнь входит настоящее счастье. Она перевела взгляд на замершие в проходе фигуры, и, словно только того и дожидалось, первое за этот день солнце брызнуло сквозь яркий витраж. Оно заплясало радужной крошкой на белом платье, распятье и лицах. Пробежалось по алтарю, занырнуло за неф и остановилось у чёрных ботинок, будто боялось, что на него тут же наступят. Однако блестящий носок чуть подвинулся в сторону, и луч вскарабкался по ногам, страшным рукам и груди, чтобы запутаться во взлохмаченных волосах. От подобной небрежности мадам Ош поджала было тонкие губы, но по тому, как дрогнули пальцы, вдруг поняла: он честно пытался. Наверное, потратил целое утро, чтобы привести их в порядок, но всё было без толку. И впервые со дня их непростой встречи Эвелин ему улыбнулась. Да, прямо в чёрную спину, которая, конечно, не могла этого знать. Ладно. Возможно, она её понимала.

Взгляд снова скользнул по пустому проходу и наконец-то остановился на ярком пятне, что медленно приближалось к их весьма скромной группе. Да уж, это была самая необычная свадьба, что когда-либо выпадала на долю Эвелин Ош.

So if only I could save time in a bottle
The first thing that I'd like to do
Is to save everyday 'til eternity passes away
Just to spend them with you

Так что, если б я мог закупорить время,
То первое, что бы я сохранил,
Стали б все отведённые вечностью дни,
Которые проживу рядом с тобой

Она была хороша. Удивительно нереальна в простом белом платье, которое будто бы вспыхнуло тем самым солнцем, стоило шальному лучу попасть на золотистую вышивку. И светлые волосы, чьи кудри забрали в хитроумные косы, тут же замерцали невидимым ореолом. Да. Удивительно хороша даже со шрамом, что прочертил левую щёку и скрылся где-то за кружевом ворота. Не знай о нём Эвелин, наверное, и не заметила вовсе. Не в этот момент, что всегда считался триумфом невесты. Так что да, она была хороша… однако мадам Ош по-прежнему цепляло не это. И прямо сейчас, оглянувшись на всё ещё неподвижную чёрную спину, она поняла, что не одна. Его тоже всегда волновало совершенно иное. Разумеется, это была и улыбка, и голос, и тихий смех, когда он говорил очередную едкую гадость, и тысяча лишь ему известных и дорогих мелочей. Но главным всегда был её взгляд. То, как она смотрела на почти уничтоженного жизнью мужчину, а в её глазах всё равно плескалось абсолютное счастье.

Странная пара. Никогда прежде мадам Ош не встречала таких. А ведь их были тысячи. Красивее и радостнее, тяжелее и несчастливее. Но таких – никогда. А потому стоило только этим двоим поравняться: ей поднять взгляд, а ему чуть склонить голову, как мир будто бы замер. Даже дурацкая пыль, что плясала в разгоравшемся за витражом солнечном свете, застыла, завороженно наблюдая, как смотрел он… как смотрела она. И неожиданно в их взглядах оказалось так много того, чего не следовало знать остальным, что Эвелин отвернулась.

And I'd save everyday like a treasure and then
Again and again I'd spend them with you

И я сохраню каждый день, точно чудо,
Проведённый снова и снова с тобой