И сотворил Бог нефть…

У Алекса сразу же возникла мысль попробовать метод на образцах почвы над нефтяным месторождением и за его пределами. Он, конечно, хорошо знал историю так называемых методов прямого обнаружения нефти и не питал иллюзий на этот счет. Но что мешает попробовать? Через несколько дней Алекс вместе с двумя рабочими отправился на единственное в Израиле нефтяное месторождение недалеко от Ашкелона. Он отобрал несколько десятков образцов — над залежью нефти и на участках, где нефти нет. Андрей сделал анализы и передал ему результаты по телефону. По мере того как Алекс наносил цифры на карту, он стал испытывать состояние интеллектуального оргазма. Образцы отчетливо «высветили» нефтяной участок. Это был поворотный пункт, момент истины, фантастический прорыв в той области, в которой до этого были сплошные неудачи… В памяти всплыл знаменитый ответ Эйнштейна на вопрос, как совершаются сенсационные открытия: «Здесь требуется определенный пробел в знаниях, — сказал великий физик. — Допустим, все научные авторитеты знают, что это невозможно. А кто-то один не знает. Он и делает открытие». В этот момент Алекс почувствовал себя тем, кто «не знает, что это невозможно». Но с точки зрения статистики данных по одному месторождению было недостаточно для уверенных выводов. Алекс поехал в Россию и, используя свои прежние связи, отобрал образцы на четырех нефтяных месторождениях в разных районах. После этого с помощью старого институтского товарища ему удалось получить почву с трех месторождений в Америке. Весь этот представительный статистический материал свидетельствовал об одном и том же — метод указывает присутствие нефти с абсолютной точностью.

Теперь у Алекса не оставалось сомнений, что над залежью на глубине всего двух метров от поверхности повсеместно присутствуют следы взаимодействия породы с углеводородами, которые фиксируются специфическим физическим параметром, определяемым Андреем. Величина параметра и служит прямым индикатором наличия или отсутствия нефти. Но такое повсеместное присутствие следов над залежью не укладывалось в существующие традиционные представления. Столь неожиданное и неизвестное ранее явление требовало объяснения. Алекс решил обратиться к другим загадочным феноменам, обнаруженным как в неживой, так и в живой природе. Он знал, что правильно выбранная аналогия нередко оказывается эффективным научным аргументом. Известно много примеров, когда решение проблемы приходило из другой науки. «Заимствуйте из других областей знаний» — призывал Эйнштейн. После долгих поисков внимание Алекса привлекла история открытия системы кровообращения. Загадка этой системы поражала врачей и мыслителей еще со времени Гиппократа. Но только в 1628 году английский врач Вильям Гарвей обнаружил двакруга кровообращения — малый (в легких) и большой (по организму в целом). Однако он не смог объяснить, почему кровь присутствует повсюду, в любом месте, где нет видимых кровеносныхсосудов. Поэтому его открытие, как это обычно бывает, встретили с недоверием и подвергли ожесточенной критике. В нем не хватало какого-то важного звена. И это звено нашел спустя тридцать лет итальянский анатом Марчелло Мальпиги, открывший с помощью микроскопа циркуляцию крови по филигранной паутине капилляров, пронизывающих весь организм человека. Сенсационное открытие Мальпиги вызвало еще большее недоверие, но со временем было признано всеми.

Анализы многочисленных образцов, отобранных на разных месторождениях и за их пределами, убедили Алекса, что нечто подобное существует повсеместно и в толще горных пород. Она вся пронизана системой мельчайших трещин, по которым в зоне месторождения микроколичества углеводородов мигрируют из залежи и достигают поверхности. Конечно, аналогия с кровеносными капиллярами весьма условна, но принцип «пронизанности» здесь тот же. Земная кора находится в постоянном движении. И геологические пласты, как любое твердое физическое тело, реагируют на это образованием не только крупных разломов, но и разветвленной системы трещин. Итак, объяснение загадочного явления было найдено.